Книга Рождественская мистерия - Юстейн Гордер

Иоаким долго не отрывал взгляда от картинки, а уж только потом подобрал листочек, как обычно выпавший из календаря. Он удобно устроился и принялся читать:

Пятая овца

1378 год после Рождество Христова. Три священных овцы и ягненок с колокольчиком на шее появляются в ганзейском {Ганзейский — принадлежащий Ганзе — союзу немецких торговых городов, существовавшему с XIII до XVII века} городе Гамбурге. Позади миленького стада бегут два пастуха в голубых тогах. У одного из них в руках пастуший посох, какой часто можно видеть в южных странах. За пастухами идет изысканно одетый негритянский царь. За ним бежит во всю прыть на своих маленьких ножках девочка. За девочкой, не касаясь земли, парит ангел.

Раннее воскресное утро. Редкие прохожие направляются к утренней мессе в собор Святого Иакова. Внезапно увидев перед собой шествие наших пилигримов, они всплескивают руками. Некоторые закрывают глаза ладонью, а один выкрикивает как заклинание:

— Господи, спаси и помилуй!

Нечто подобное случилось в Ганновере несколько лет назад. Сейчас на дворе 1351 год, только что страшная чума унесла множество жизней — как в Германии, так и в остальной Европе. Сегодня понедельник, скоро начнется торговля на большой рыночной площади. Крестьяне в сильно поношенной сермяжной одежде и торговки в грубошерстных юбках уже начали выкладывать свой товар. Каждый из них потерял кого-то из своих близких. Вот-вот взойдет солнце и начнется новый день.

И вдруг на площадь вбегает небольшое стадо овец. Одна из них опрокидывает прилавок с овощами. За овцами следует странная процессия: два пастуха и человек в весьма необычном платье. У него такая же темная кожа, как у негров в Африке. За черным человеком идет некто в белых одеждах, с крыльями за спиной. А в конце появляется маленькая девочка. Она спотыкается о веревки, привязанные к ручной тележке с капустой, падает и так и остается лежать, в то время как удивительная процессия уже покинула площадь.

Элизабет горько заплакала, увидев, что ангел Эфириил и все остальные ушли вперед. Уже второй раз во время этого долгого странствия на юг она упала и ушиблась. Когда это случилось в первый раз, она потеряла из виду ягненка, убежавшего из большого универмага, потому что ему надоел стрекот кассовых аппаратов. А теперь все паломники, с которыми она путешествовала, ушли вперед, и вокруг нее толпились незнакомые люди. Она оказалась в чужой стране и в другом столетии.

Люди на площади были потрясены увиденным. Они окружили Элизабет, а один мужчина осторожно пнул ее ногой, боясь дотронуться до нее руками. Он наморщил нос и отвратительно хрюкнул. Но потом к Элизабет подошла старушка и стала утешать ее. Она говорила на непонятном для Элизабет языке.

— Я иду в Вифлеем, — сказала Элизабет.

Старушка переспросила:

— Гамельн? Гамельн?

— Нет, нет, — всхлипывала Элизабет, — В Вифлеем, в Вифлеем!

Приблизительно такой состоялся разговор. В следующее мгновение ангел Господень описал дугу над площадью. Элизабет протянула к ангелу руки и позвала его:

— Эфириил! Эфириил!

Все люди на площади упали на землю, а ангел поднял Элизабет в воздух, облетел вокруг шпиля новой церкви на площади и скрылся из виду.

Он опустил Элизабет на землю там, где находились все остальные, — на проселочную дорогу за городом. Здесь их ждали овцы, пастухи и негритянский царь Каспар. Трое мужчин принялись аплодировать.

— Все так, как я и говорил, — засмеялся Навин. — Коли от стада отбилась овца, пастух оставляет все стадо, чтобы найти ее.

Вскоре они подошли к городу на берегу реки.

— Это Гамельн, — объяснил Эфириил. — Река называется Везер, а время — тысяча триста четвертый год от Рождества Христова. В этом городе несколько лет назад случилось несчастье... Хотя... собственно говоря, жители сами виноваты, ведь они нарушили данное ими обещание, а этого никогда не следует делать.

Элизабет взглянула на Эфириила:

— Что же там произошло?

— Город в течение долгого времени страдал от нашествия крыс. Но вот однажды в город явился крысолов. Он играл на волшебной дудочке, и все крысы сбежались на звук его дудочки и пошли за ним. Он же привел их к реке, они вошли в нее и все утонули.

— Значит, все кончилось хорошо?

— Да, но жители города обещали дудочнику щедрое вознаграждение, если он избавит их от крыс. А когда крысы исчезли, горожане отказались выдать ему обещанную награду.

— Ну и как поступил тогда дудочник?

— Он снова принялся играть на своей волшебной дудочке, и тогда все дети в городе, завороженные этими звуками, пошли за ним.

Все они вместе с дудочником вошли в большую гору, и больше уже никто никогда их не видел.

Тут Элизабет поняла, что старушка на рыночной площади в Ганновере, вероятно, приняла ее за одну из тех, кого заманил в гору гамельнский крысолов.

Они уже были готовы снова двинуться дальше через Европу и глубже в историю, когда откуда ни возьмись на проезжей дороге появилась незнакомая овца и пристала к их стаду. Теперь уже в нем насчитывалось пять овец.

Пастух Навин ударил оземь своим посохом:

— В Вифлеем! В Вифлеем!

Иоаким достал ключик от шкатулки и запер тонкий листок вместе с другими. Когда позднее в комнату вошла мама, он сидел на кровати и разглядывал картинку в календаре.

Мама наклонилась к нему.

— Надо же, дудочник...

Иоаким поднял голову.

— Это крысолов, — объяснил он. — Жители города не хотели отдавать ему плату за то, что он избавил Гамельн от крыс, и тогда он увел из города всех детей. Их родители нарушили данное ими обещание, а этого никогда не следует делать.

Вскоре пришел и папа.

— О чем это ты рассказываешь? — спросил он.

И тут только Иоаким сообразил, что увлекся и выболтал содержание прочитанного на листочке, выпавшем из календаря.

— Я просто фантазирую, — сказал он. — Это просто мои выдумки.

Но тут папа решительно возразил:

— Тут что-то не так, Иоаким. Ты рассказал о гамельнском крысолове, это старинное немецкое предание. Откуда ты узнал о нем?

Что ответить? Надо скорее придумать что-нибудь хитроумное.

— Ингвилд рассказывал, - объяснил он. Так звали его учителя. — Или, может быть, кто-то из ребят.

Иоаким лгал. Но быть может, допустимо солгать ради рождественского подарка. Быть может, это одна-единственная причина, по которой можно лгать сколько душе угодно.