Книга Кампан (сборник) - игумен Варлаам

– Тогда и мы съедобные! – заявил крепкий ярко-красный с белыми пятнами мухомор.

– Ха-ха-ха! – засмеялись грибы, растущие на поляне, в центре которой стоял боровик.

– А что! – принял обиженный вид розовый мухомор. – Настоящие знатоки и ценители с удовольствием берут нас, жарят на сливочном масле и уплетают с таким аппетитом, что за ушами трещит.

– Да-да, – подтвердил боровик, – розовый мухомор для гурманов находка.

– Ну уж если про гурманов, – с достоинством произнёс шампиньон, – то ничего более изысканного, чем мы, нет. Кто не слышал про жульен из шампиньонов?!

Сказать по правде, мало кто из грибов про жульен слышал, но сознаваться в этом никто не хотел. Поэтому все промолчали.

– Лесные шампиньоны нынче не в моде, – с видом знатока заявил сморщенный подберёзовик, совершенно потерявший товарный вид. – Их нынче люди выращивают и в универсамах продают.

– Да, пустые и безвкусные, – неожиданно подтвердили рыжики. – А вот мы – нежнейшая и вкуснейшая закуска.

– Особенно если в вас червей побольше, – съязвил трутовик овечий.

– Червей?! – возмутились рыжики. – Черви в нас только летом, и это как раз показатель нашего качества. Небось бледную поганку червяк есть не будет!

– Да, не будет, не будет, – подтвердили другие грибы, и громче всех говорушки, выразительно посмотрев в сторону бледной поганки.

– А мне и без ваших червяков хорошо, – невозмутимо сказала она. – Кормите их сами.

– Так осенью в нас никаких червей! – настаивали рыжики. – Собирай и наслаждайся! Через день после засолки уже можно есть.

– Нет ничего вкуснее нас, сыроежек! – веско произнесла жёлтая сыроежка. – Нас даже сырыми есть можно. А уж если подсолить, да листа смородинового положить с укропом, да под пресс!..

Можно было подумать, что грибы сами вкушали то или иное блюдо, о котором говорили. Но, конечно же, все сведения они черпали из разговоров грибников, которые регулярно прочёсывали этот лес.

«Вот пустобрёхи! – в сердцах подумал чёрный трюфель, который слышал весь спор-разговор, но высказаться вслух не мог, потому что рос под землёй. – Разве может хоть один гриб сравниться с нами, трюфелями!»

«Каждый смотрит с высоты своей колокольни, – вторил ему в мыслях трюфель белый. – Мы хоть и скрыты слоем земли, но любой гурман подтвердит, что по тонкости и благородству вкуса превосходим всех».

– Грибники! – вдруг закричали участники спора. – Грибники идут! Сейчас и узнаем, кто чего стоит. Кого возьмут, кого оставят, а кого и сапогом пнут.

Грибы заволновались, приосанились – ведь каждому хотелось попасть в корзину, а потом и на стол.

– Меня! – всем видом призывал грибников крепенький подосиновик. – Меня возьмите! Возьмите меня! Не пожалеете. Меня можно и пожарить, и замариновать, и посушить…

– Нас, нас не пропустите! – пытались стряхнуть с себя палую листву чёрные грузди. – Без солёного какой стол?!

– И нас прихватите! – аж зашевелились зеленушки. – Мы тоже в засолку хороши!

Даже бледная поганка расправила свою мини-юбочку, чтобы и её заметили. Может, кому-то кого-то отравить надо…

«Ну, меня-то уж вы никак не найдёте, – презрительно подумал чёрный трюфель. – Куда вам! Вы и пробовать-то нас никогда не пробовали…»

«Чтобы нас найти, нужны специально обученные свиньи или, на худой конец, собаки. Значит, можно не беспокоиться», – оценил ситуацию белый трюфель.

Вообще редко встретишь вдумчивого, сосредоточенного на поиске грибника. Идут по лесу, глазами шарят по земле, а языком мелют… да о чём только не болтают… У некоторых грибов шляпки от их историй аж в трубочку закручиваются.

В корзины укладывались ещё не переросшие подосиновики и осенние подзатвердевшие опята, белые, как оштукатуренная печка, шампиньоны и центровой коренастый гриб-боровик, оливково-чёрные грузди и привлекательные, с плотными пластинками зеленушки, молодые винно-красные сыроежки и надёжные, без ядовитых двойников, моховики.

– Ну вот, – надула губы белая губа, – меня, как всегда, презрели. А ведь если нас вымочить да засолить…

Обижались землистые рядовки, серые и клейкие разлапистые свинухи, вздыхали переросшие подберёзовики и рыжие навозники мерцающие, переживали мокрухи еловые и дуплянки серые. Всем хотелось попасть на обеденный стол, каждый гриб стремился быть полезным.

Лишь трихоломопсис не проявлял никакого интереса ни к грибникам, ни к переживаниям других грибов. Зная, что ему не светит попасть в корзину, он был увлечён разговором с прелестной соседкой.

– Вольвариеллочка, – нашёптывал он, – посмотри на меня… Ну повернись хоть на минутку, дай мне полюбоваться тобой.

– Отстань! – резко обрывала его белолицая красотка. – Без тебя тошно! Всех подряд собирают: всяких свинух, зеленух, а я, вольвариелла красивая – самая красивая! – стою который день, и меня обходят, как самую последнюю поганку. Как мухомор вонючий или саму волоконницу Путуйяра. Где же справедливость?!

– Вот и хорошо, что тебя обходят. Значит, мы с тобой будем и дальше вместе расти здесь.

– Нужен ты мне! Посмотри на себя!..

Но дольше всех не мог успокоиться чёрный трюфель. На самом деле он изнывал от недовольства по поводу своей недоступности. Ворчал на грибников, которые ничего не понимают в грибах: неотёсанные пустословы, не имеющие никакого вкуса! Да ещё и лентяи! Не могут свинью или собаку обучить поиску благородных трюфелей. Разве ж это грибники! Одно название…

Он сравнивал себя с другими грибами. И чем дальше, тем больше находил у себя достоинств и обнаруживал недостатков у других грибов. А уж грибников костерил на чём свет стоит.

Его подземные вопли достигли слуха белого трюфеля, и тот попытался унять сводного брата:

– Что ты изводишь себя? Сиди спокойно, живи своей жизнью, и твой час придёт.

– Придёт?! Эти остолопы, которые называют себя грибниками, никогда не смогут обнаружить нас. Если бы они хоть раз попробовали нас на вкус!

– От твоей ругани, брат, тебя быстрее не отыщут.

– Конечно, не отыщут! Потому что ничего в грибах не понимают! Ты только посмотри, что они берут! Заплесневелые боровики! Разваливающиеся в руках сыроеги! Пересохшие шампиньоны!..

– Что ты всё о других! Какое тебе до них дело? Угомонись и думай, что завтра придёт умелый грибник – и… И окажешься ты на фарфоровом блюде с золотой каёмочкой на столе у какого-нибудь бизнесмена или банкира. И так порадуешь его, что он даже воскликнет: за всю свою жизнь ничего вкуснее не едал!..

– Банкира, – ворчал чёрный трюфель, – бизнесмена! Пусть сырыми сыроежками закусывают свой шотландский виски шестнадцатилетней выдержки… Я достоин царского стола!

Оставшиеся на поляне грибы приуныли. Прекрасные деньки угасали. Скоро вся земля покроется палой листвой, которая скроет под своим одеялом грибы, да они и сами завершат свой земной век. Зато лесные мыши торжествовали. Они с большим удовольствием грызли ножки белых грибов, не замеченных людьми. Ножку одного так обгрызли со всех сторон, что шляпка упала на землю и перевернулась. Так мыши ещё и нагадили на неё – ни себе, как говорится, ни людям.