Книга Химера - Джон Барт

Но Антея только велела девушке отпереть мою камеру и вошла в нее безо всяких видимых орудий пыток или кастрации.

- Привет, - сказала она, остановившись с внутренней стороны закрытой двери. Тон ее был довольно мягким.

- Здравствуй, - осторожно ответил я и поднялся с пола. - Присаживайся.

Она быстро улыбнулась и подошла к крошечному зарешеченному окошку, у которого стоял я, но, поскольку пол был грязен и в камере не имелось ни скамьи, ни тюфяка, отклонила мое приглашение. От нее пахло вином. Я не отрывал взгляда от ее лица, пытаясь оценить ситуацию. Она большей частью смотрела вниз, словно на мое обвисшее орудие.

- Ты должен сразу все понять, - объявила она. - Сейчас я ни о чем не в состоянии разговаривать.

- Ничего не понимаю. Где Филоноя?

- Я не хотела сюда спускаться, - кратко бросила она. - Не хотела вообще вновь тебя видеть, Беллерофон.

- Аналогично. А в чем же дело?

- От тебя мне никакой помощи, - пожаловалась она, мотая головой из стороны в сторону. - Ты не говоришь ничего стоящего.

- Мегапент - не мой сын, - сказал я. - И не бывает наполовину полубогов. Единственным моим проступком был отказ заняться с тобой любовью, когда ты этого от меня хотела, а это не карается законом нигде, кроме Фемискиры. К тому же, чтобы выполнить свою работу, я пытался добраться до Афины, а тут встряла ты. Более того, Афина не любит, когда у нее в храмах занимаются любовью, - посмотри на Медузу. Ты могла бы быть сейчас Горгоной, если бы я дал тебе себя соблазнить.

- Если судить по тому, как ты от меня отшатнулся, - пожаловалась она, - можно было подумать, что я уже Горгона.

Я обдумал этот тезис.

- Это не так, Антея. В храме, в ту первую ночь, ты и в самом деле взволновала меня, и наверняка это заметила. Но я ведь был исполненным амбиций юнцом, я спал и видел себя легендарным героем и одновременно стремился себя очистить, да к тому же пекся о законах гостеприимства. Это было неудачное место и неудачное время. Мне жаль, что так получилось.

- Хм. - Но она продолжала, голосом все еще скорее обиженным, нежели воинственным: - Моя сестра тебя боготворит. Просто преступно воспринимать как она, с улыбкой, всю твою двойную моральную бухгалтерию. Ей бы следовало вмазать тебе по яйцам.

Я ничего не ответил, вместо этого беспокойно гадая о схеме прироста в моем случае объема вскрываемой откровениями информации - не будет ли он монотонно расти с последовательными половыми сношениями с чередой женщин, а не с, как в "Персеиде", последовательными ночами с одной и той же женщиной и должен ли я включить в этот набор Антею или же могу перейти непосредственно к Филоное. Но теперь, а тон ее постепенно ожесточался, царица заметила, что находится на пороге, как говорят амазонки, последней четверти: месячные бывали у нее только изредка и скоро грозили вообще прекратиться. Дочери ее, как оказалось, стали шлюхами, да притом блажными, одна из них умерла переширявшись, две другие после нескольких лет безумия и скандального юродства с грехом пополам вышли замуж - браки, о которых лучше не упоминать. Управление полисом после смерти Прета не имело ничего общего с синекурой: как на любую зажиточную вдову, на нее, словно стервятники, слетались лжепровидцы и подлипалы самого разного толка, пока от гнева и отчаяния она не основала матриархию. Мало что в жизни ей было приятно вспомнить; не жизнь, а своего рода кабала надругательств от рук мужчин, от ее грубого отца Иобата через развратного насильника, он же - муж, до жестоких и вероломных любовников - не более лживых, чем я.

- Мегапент был последней соломинкой, - горько подытожила она. - Когда я увидела, каков он, я поняла, что ты - самозванец. И все же ради собственной гордыни продолжала цепляться за все эти четвертьбоговые истории. Теперь ты пытаешься отобрать у меня и это. Будь проклят, зачем ты вернулся в мою жизнь!

Потеряв всякую надежду хоть как-то упорядочить ее несообразные, но настырные жалобы, я только и мог повторять, как Меланиппа свое имя и подразделение, что не был самозванцем и что мы так и не стали любовниками.

Манеры Антеи становились все более и более коварными.

- Мы с тобой, Беллерофон, одного поля ягоды, - хихикнула она. - Неужели ты думаешь, что я поверила этой нелепице о Химере? Даже Филоноя признает - нет никаких доказательств, что все это не примерещилось вам с Полиидом, - еще одна свинская фантазия: убить воображаемое женское чудовище. Никто ее никогда и не видел! Ты надул Иобата точно так же, как Полиид пытался надуть твою мать, - и самым жестоким образом надута Филоноя, которая все время знала, что ты - фальшак, и тем не менее любила тебя.

- Я убил-таки Химеру, - в полном унынии возразил я. - Она была вполне реальна, Антея: я видел дым и пламя…

- Кто не в состоянии немножко подымить в старом вулкане?

- Я чувствовал, как она кусает мое копье! Я видел, как она вылетала, окруженная дымом!

- И кто же из них с крыльями? - наддала Антея. - Лев, коза или змей?

- От нее на скале остался идеальный отпечаток!

- Каковой никто, кроме тебя, не видел. Завязывай со всем этим, Беллерофон. Филоноя говорит, что ты по примеру Персея хочешь улучшить свои прошлые достижения. Я считаю, что ты, прежде всего, ничего никогда не достигал. И вовсе не эта дутая схема побудила тебя просить ликийцев, чтобы они вышвырнули тебя из города…- Она запустила в меня бумагой Полиида, которую ранее изъяла ее дворцовая стража.- Это была нечистая совесть. Вся твоя жизнь - сплошной вымысел.

Потрясенный, я потряс головой:

- Я понимаю, как все это могло тебе так показаться. Но есть одно, чего не знает обо мне даже Филоноя…

- Она знает больше, чем ты думаешь, - презрительно бросила Антея. - Когда совсем недавно до нее дошло от козопасов с горы Химера, что чудище вернулось восвояси, опять дымит в своем кратере, она притушила все слухи, чтобы скрыть это от тебя. Как ты думаешь, почему бы иначе она была так озабочена, чтобы спровадить тебя из города?

- Ты лжешь! Ты сама себе противоречишь! Я потопил карийских пиратов, отбросил солимов и амазонок, изнасиловал бедного младшего капрала, питавшего столь высокие чаяния о себе и своем народе. И я убил, убил-убил-убил Химеру! Фокус с приливом был, признаю, Филоноевой находкой, но на этот трюк меня подвигли и благословили сами боги, точно так же как Афина помогла мне обуздать Пегаса. И ведь есть доказательство, что со мною… что все это не шутки: как быть с Пегасом?

Антея торжествующе улыбнулась:

- Точно такой же фальшак, как и его хозяин. Филоноя рассказала мне про эту твою сказочку про белого бычка да красна петушка о гиппомане - она даже поверила ей! Ладно же, как раз так получилось, что у меня дома завалялась понюшка-другая этой травки, и, дабы показать ей, насколько она ослеплена твоей фальшью, я влезла сегодня днем на твоего свинско-мужланского женоненавистнического коня и скормила ему все, что у меня было. Не конезавод, а скотобаза! Он полетел вверх тормашками.