Книга Девушки со скромными средствами - Мюриэл Спарк

– Послушай, Джейн, тебе же обязаны платить за всю дополнительную работу, которую ты выполняешь.

– В мире книг работают не ради денег, – отвечала Джейн.

Миром книг она называла издательское дело. У нее часто бывали денежные затруднения – видимо, платили ей мало. Из-за необходимости экономить шиллинги, набегавшие на счетчике газовой плитки, ей, как она говорила, не удавалось сидеть зимой на диете – хочешь не хочешь, надо было согреваться и одновременно обеспечивать питание мозгу.

Благодаря своей умственной деятельности и работе в издательстве Джейн пользовалась в Клубе немалым уважением, которое несколько подрывалось чуть ли не еженедельным появлением в вестибюле бледного худого иностранца лет тридцати с лишним на вид, в темном пальто с припорошенными перхотью плечами, – он спрашивал в канцелярии мисс Джейн Райт и всегда добавлял: «Это весьма конфиденциально». Из канцелярии также распространился слух, что все тот же иностранец часто звонит Джейн:

– Это Клуб принцессы Тэкской?

– Да.

– Могу ли я поговорить с мисс Райт конфиденциально?

Как-то дежурная ответила ему:

– У нас все телефонные разговоры конфиденциальные. Мы никогда не подслушиваем.

– Вот и прекрасно. Если бы вы подслушивали, я бы сразу это понял: прежде чем говорить, я всегда жду щелчка. Прошу иметь это в виду.

Джейн пришлось извиняться за него в канцелярии:

– Он иностранец. Это знакомство из мира книг. Я не виновата.

А недавно другой, уже более приличный представитель мира книг стал бывать в Клубе благодаря Джейн. Она пригласила его в гостиную и представила Селине, Энн и помешанной Полине Фокс, которая время от времени наряжалась по вечерам для Джека Бьюкенена.

Звали его Николас Фаррингдон, он был очень обаятельный, хотя и не слишком решительный.

– Он человек мыслящий. Очень способный, это у нас все признают, но он еще только вступает в мир книг.

– Известная личность?

– Пока нет. Он ищет себя. Что-то пишет.

Умственная деятельность Джейн имела три направления. Во-первых, втайне от всех она писала стихи – сугубо иррациональные, начиненные, как вишневый торт вишнями, словами, о которых Джейн говорила, что они «имеют тлеющую природу»: например, «чресла» и «весла», «рот», «роза», «крах» и «мрак». Во-вторых, тоже втайне от всех, она писала под руководством бледного иностранца неофициальные письма с деловой целью. В-третьих, и уже не тайно, она иногда выполняла у себя в комнате кое-какую работу, являвшуюся продолжением ее ежедневных обязанностей в маленьком издательстве.

Джейн была единственной сотрудницей в фирме «Хай Тровис-Мью Лимитед». Владельцем фирмы был Хай Тровис-Мью, а миссис Хай Тровис-Мью значилась на фирменном бланке директором. В частной жизни Хай Тровис-Мью был Джорджем Джонсоном, или, по крайней мере, звался так в течение долгого времени; правда, некоторые старые друзья называли его Коном, а еще более старые – Артуром или Джимми. Но когда Джейн пришла в издательство, он уже был Джорджем, и для своего работодателя, седобородого Джорджа, чего она только не делала. Она упаковывала книги, доставляла их на почту или разносила по адресам, отвечала на телефонные звонки, заваривала чай, присматривала за малышом, когда жене Джорджа, Тилли, приходило в голову стоять за рыбой, записывала в гроссбух барыши, заносила два разных варианта текущих расходов и поступлений в два разных комплекта тетрадей и вообще исполняла тьму мелких издательских обязанностей. Через год Джордж доверил ей кое-какие детективные изыскания, необходимые, по его убеждению, в издательском деле и касающиеся молодых авторов, – Джейн надлежало выяснять, каковы их финансовые обстоятельства и слабости характера, чтобы Джордж мог заключить с ними контракт с наибольшей выгодой для издательства.

Как и привычка периодически менять имя – исключительно в надежде, что это принесет удачу, – данная сторона деятельности Джорджа была совершенно безобидна: ему ни разу не удалось выведать всю правду ни об одном авторе или извлечь из полученных сведений хоть какую-то выгоду. Но таков уж был его метод, а плетение интриги придавало его повседневной работе особую остроту. Раньше Джордж занимался этими важными расследованиями сам, но в последнее время пришел к мысли, что удача скорее ему улыбнется, если он поручит очередного автора Джейн. Незадолго до этого в порту Харидж на пути к Джорджу была конфискована партия книг; по распоряжению местных властей она подлежала сожжению за непристойное содержание, и Джордж почувствовал, что удача ему изменяет.

Кроме того, он хотел избавиться от расходов и нервных перегрузок, связанных с необходимостью без конца водить этих сумасбродов писателей по ресторанам, где он прощупывал их, выясняя, превосходит ли их паранойя его собственную. Не проще ли предоставить им беседовать с Джейн в кафе или в постели – где ей будет угодно. Конечно, ожидание отчетов от Джейн тоже стоило Джорджу немало нервов. Но за прошедший год, как он подсчитал, Джейн не раз помогла ему сэкономить на гонораре, сообщив, что автору срочно нужны деньги, или указав, к какой части рукописи следует придраться – обычно это была та часть, которой автор особенно гордился, – чтобы обеспечить минимум сопротивления, если не полную капитуляцию автора.

Джордж был женат в третий раз: всех своих жен, одна другой моложе, он покорил неиссякаемым красноречием на тему мира книг – предмета, как они сами чувствовали, возвышенного; первых двух жен бросил он сам, а не они его, и банкротом он до сих пор не стал, хотя за многие годы его предприятие претерпело разные запутанные реорганизации, которые скорее всего не выдержала бы нервная система его кредиторов, попытайся они привлечь его к суду, чего ни разу не случилось.

Джордж очень увлеченно обучал Джейн работе с писателями. В отличие от сеансов домашнего красноречия, обращенного к его жене Тилли, инструктаж с Джейн он проводил в своем кабинете скрытно, так как в глубине души почти верил, что авторы слишком коварны и вполне могут невидимками неотлучно обитать под стульями в редакции.

– Видите ли, Джейн, – признался Джордж, – эта моя тактика – неотъемлемая часть нашей профессии. Все издатели так поступают. И крупные тоже, у них это получается автоматически. В крупных издательствах это дело хорошо поставлено, они могут себе это позволить, только в отличие от меня не могут позволить себе в этом признаться – опасаются за свой престиж. Мне пришлось самому придумывать все ходы и создавать четкую концепцию работы с авторами. Издатель всегда имеет дело со своенравным живым сырьем.

Джордж перешел в угол и отдернул занавеску, прикрывавшую вешалку. Оглядел угол за занавеской, снова задернул ее и продолжал:

– Смотрите на авторов как на сырье, Джейн, если собираетесь и дальше работать в мире книг.

Джейн приняла это к сведению. Теперь ей предстояло обработать Николаса Фаррингдона. Джордж предупредил ее, что с этим Николасом он идет на огромный риск. По оценке Джейн, Николасу было чуть за тридцать. Он был известен в своем кругу как поэт небольшого дарования и анархист не слишком твердых убеждений, но даже этого Джейн поначалу не знала. Он принес Джорджу пачку зачитанных листков машинописного текста, кое-как засунутых в коричневую папку. Все это было озаглавлено: «Святая суббота. Из записных книжек».