Книга Беру тебя в жены - Аманда Квик

– Эдисон?

– Здесь. – Он вышел из темноты между двумя лиственными деревьями и подошел к ней по освещенному луной проходу. – Говорите тише, я не хочу перебудить весь дом.

– Да-да, конечно! – Она задула свечу и отставила ее в сторону. – Что случилось? Вы нашли бойца Ванзы?

Эдисон остановился перед Эммой. Бросил пальто на ближайший рабочий стол.

– Нашел.

Спокойствие его голоса встревожило ее, как ничто другое в этот момент.

– В чем дело? – Она, волнуясь, проглотила застрявший в горле комок. – Вы… вам… пришлось его убить?

– Нет.

– И слава Богу! Что вы с ним сделали?

Эдисон прислонился к одной из колонн, поддерживавших стеклянную крышу. Сложив руки на груди, он посмотрел мимо Эммы, в темноту за окнами.

– Я посадил его на корабль до Ванзагары.

– Понятно. – Она помедлила. – Он был так молод, как вы и думали?

– Да.

– Так вот в чем дело! Он напомнил вам себя в его возрасте.

– Иногда вы слишком уж проницательны, Эмма.

Это очень раздражает в служащем.

– Это было логическое предположение, – сказала она, оправдываясь.

– Вы правы, – глубоко вздохнул Эдисон. – Он напомнил мне, что я был не единственным юношей, брошенным на произвол судьбы. Еще он напомнил мне о том, как отчаянно молодые люди ищут способа доказать себе, что они мужчины. Как те из нас, кто был рожден вне брака, ищут подобия личной чести. Да, он напомнил мне себя в его возрасте.

Эмма дотронулась до его руки:

– Что же беспокоит вас теперь? Вы сомневаетесь, что поступили правильно?

– Отправив юного Джона на Ванзагару? Нет. Если для него есть надежда, она находится там. Насколько я не приемлю метафизической чепухи, о которой разглагольствуют члены Ванзагарского общества, настолько же должен признать, что именно опыт, приобретенный на этом острове, дал мне все, что нужно, чтобы найти свое место в мире.

– Вы узнали, кто был учителем этого Джона?

– Нет. Но я узнаю мошенника, когда найду его. Теперь это дело времени.

Судя по голосу, это его совсем не трогало. Девушка поняла, что этой ночью все его мысли устремлены в прошлое. Схватка с Джоном разбудила слишком много воспоминаний. Ей страстно хотелось утешить его, но она не знала, как преодолеть стену, которую он давным-давно воздвиг, защищая себя.

– Мне так жаль… – прошептала она.

Стоукс ничего не сказал, а просто посмотрел на нее.

– Мне очень жаль, что сегодня вы заглянули в зеркало и увидели себя молодым.

Мгновение он молчал.

– Ну, я еще не считаю себя таким уж старым, – наконец спокойно произнес он.

– О Эдисон! – Эмма не знала, то ли плакать, то ли смеяться.

Повинуясь импульсу, она обняла его за талию и прижалась лицом к его груди. Непривычно грубо, почти судорожно

Стоукс обнял ее.

– Эмма!..

Его губы прильнули к ее губам так, будто через пять минут мог наступить конец света.

Он искал не утешения. Тут было что-то другое, более примитивное и гораздо менее цивилизованное. Теперь настал ее черед колебаться. Второй раз она стояла над той же самой пропастью. В первый раз она уже узнала, насколько она опасна.

Но жажда Эдисона воспламенила ее. Мягкое стремление утешить его переросло в отчаянную потребность ответить на его желание.

Не отрываясь от ее губ, он приподнял ее и одной рукой прижал ее бедра к своим. Он был в полной боевой готовности.

– Мне нужно было увидеть тебя сегодня ночью, – хрипло прошептал у ее рта Эдисон.

– Да. – Она откинула голову и, подняв руки, запустила пальцы в его волосы. – Да, все правильно, Эдисон. Я рада, что ты пришел ко мне.

– О Боже, Эмма!…

Он медленно поставил ее на ноги, словно чувствовать ее было и наслаждением, и мукой. Затем взял свое пальто и бросил на пол. Повернувшись к ней, он скинул черный вечерний фрак и отбросил его в сторону. Эдисон встретился с ней глазами:

– Эмма?

– Да, да, Эдисон!

Она шагнула к нему. С хриплым стоном он снова притянул ее к себе, а потом увлек на пол. Толстое шерстяное пальто не слишком смягчало каменный пол, но одежда хранила слабый запах Эдисона. Эмма глубоко его вдохнула. Ее охватили возбуждение и желание.

Стоукс прижал девушку к себе.

«Все правильно», – думала она, пока ее окутывал жар его тела. Это должно было быть правильным.

Она вздрогнула, почувствовав его ладонь у себя между ног.

– На этот раз, – прошептала она, – не снимешь ли ты рубашку?

– На этот раз, – пообещал он, борясь с застежкой, – я сделаю все, что ты пожелаешь.

Он расстегнул белую, украшенную гофрировкой рубашку, но прежде чем он от нее освободился, Эмма приложила ладони к его коже. Она не могла видеть его груди, потому что он наклонился над ней и его широкие плечи заслонили лунный свет. Но она чувствовала тугие завитки волос и перекатывавшиеся под кожей мускулы.

– Ты великолепен! – медленно произнесла она. – Сильный и красивый.

– О Эмма! Ты сама не знаешь, что со мной делаешь. А я ведь обещал себе держать себя в руках.

Она улыбнулась:

– Наверняка искусство Ванзы научило тебя полезным упражнениям, которые можно было бы применить в такую минуту, как сейчас.

– Одним из величайших изъянов искусства Ванзы, пробормотал он у ее шеи, – является то, что оно учит избегать любых сильных страстей.

– Тогда понятно, почему тебе не слишком по душе эта философия.

– Странно, но до встречи с тобой я и не подозревал, какими сильными могут быть мои страсти.

Стоукс снова поцеловал Эмму, его губы были горячими и настойчивыми. Но его руки – невероятно нежными. От такого контраста у нее занялось дыхание.

Она почувствовала, как его пальцы дотронулись до исключительно чувствительного места у нее между ног. Все внутри у нее запылало.

– Эдисон?

– На этот раз мы не станем торопиться, – пообещал он. – На этот раз я хочу, чтобы ты испытала что-то похожее на то, что тогда испытал я. Даже часть того удовольствия заставит тебя все понять.

– Что именно?

Но Эдисон не ответил. Вместо этого он крепче обнял ее и начал медленно поглаживать, с каждым движением проникая все глубже. Она затрепетала под напором пронзивших ее ощущений. Девушка вцепилась в него, неистово желая, чтобы это ощущение внутри ее нарастало. Она почти не слышала собственного дыхания. Оно было хриплым и прерывистым.