Книга В оковах льда - Карен Мари Монинг

— Да ты издеваешься! — Я супербыстро топаю ногой, надеясь разбить его дурацкий стеклянный пол.

Он ничего не говорит. Продолжает работать над бумагами.

— Знаешь что, чувак? Если ты не поможешь мне вернуть меч, наши с тобой дела закончены! Сам решай свою ледяную проблему. — Я блефую, но сдаваться не собираюсь. — Я на тебя не работаю. Ты мне не помогаешь — и я тебе не помогаю.

— Джо. — Он даже не поднимает головы. Просто бормочет ее имя.

— А мне плевать, что ты с ней трахаешься! Просто верни мне мой меч! И больше не договаривайся обо мне с другими, когда меня нет!

— Мы уговаривались не так. Ты подписала контракт. Жизнь Джо упоминается только в одном из пунктов, которые ты обязалась не нарушать. Ты не можешь от меня уйти, Дэни. Ни сегодня. Ни в любое другое время. Не ты диктуешь условия. Садись.

Он снова поднимается, и я снова не засекаю его движений. Он пинком отправляет мне стул.

— Быстро.

Иногда мне кажется, что весь мир знает что-то, чего не знаю я. Словно все участвуют в каком-то большом заговоре, и если бы я тоже знала этот их общий секрет, то непонятные поступки взрослых вдруг оказались бы совершенно логичными.

А иногда я думаю, что знаю больше, чем весь остальной мир, и именно поэтому не вижу в их поступках смысла. Потому что смысла в них правда нет, и все их действия основаны на неправильной логике. В отличие от моих.

Я когда-то говорила об этом с Мак, и она сказала, что дело не в том, что все знают, а я нет. Тайный ингредиент заключается в том, что я пока не понимаю собственных эмоций. Они для меня новые, я только знакомлюсь с ними. Она сказала, что я никогда не учитываю чувства других людей, так что, конечно, все взрослые кажутся мне странными и загадочными.

Я сказала подруга, если я их не понимаю, как мне тогда их учитывать?

А она ответила, никак, поэтому стоит воспринимать подростковые годы как один большой фиговый клубок запутанности, незащищенности и голода. И попытаться во всем этом выжить и не дать себя убить.

Ну и, на фиг, аминь. Меня не устраивает только незащищенность. Без меча.

Как только я сажусь, Риодан говорит:

— Убирайся отсюда.

— Ты сам знаешь, чего хочешь?

— Иди прими душ и переоденься.

— Я не так уж плохо пахну, — огрызаюсь я.

Он что-то пишет, а потом переворачивает страницу той фигни, которую читает.

— Чувак, ну куда ты хочешь меня отправить? Я никуда не пойду без моего меча. Мне не обогнать тех, кто телепортируется. У каждой Феи в твоем клубе пунктик по поводу того, чтобы меня убить. Хочешь, чтоб я умерла? Так сам убей, и покончим с этим.

Он нажимает кнопку на столе.

— Лор, зайди.

Тот вваливается мгновенно, словно стоял прямо за дверью.

— Проводи девчонку, пусть вымоется и смоет на хрен с себя эту вонь.

— Конечно, босс. — Он мрачно на меня смотрит.

Я отвечаю тем же.

Лор показывает куда-то сквозь стеклянный пол.

— Видишь вон ту блондинку с шикарными сиськами? Я собирался ее трахнуть.

— Во-первых, я еще слишком маленькая, чтобы такое слышать, во-вторых, я не вижу у тебя в руках дубинки, которой ты мог бы стукнуть ее по голове, так что как бы тебе это удалось?

Риодан хохочет за моей спиной.

— Ты испортила мне ночь, детка.

— Взаимно. Чудесная тут в Честерсе жизнь.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

«У меня есть душа, но я не солдат»[31]

Я не Синсар Дабх, Кэт. Он обманул вас всех. Я буду нужен вам, только я могу вас спасти.

Каждую ночь Круус относит меня в страну Грез и повторяет одно и то же. Его ложь по гладкости и структуре не отличить от правды. Если моя эмоциональная эмпатия и работает с Феями — а проверить это и убедиться я пока не смогла, — то от него я получаю такие противоречивые сигналы, что мой дар бесполезен.

Сейчас, полностью очнувшись после ночи дьявольских снов, я прохожу двойную дверь в сотню футов высотой, несколько футов толщиной и невероятное количество тонн весом, не удостаивая ее вторым взглядом. Мои глаза прикованы только к нему. Меня не удивляет, что мы не смогли закрыть такие двери. Странность в том, что мы сумели их открыть: жалкие смертные, решившие помешать колесницам богов.

Я понимаю, что копирую позу близнецов Михан: мои руки сжаты на светящихся прутьях клетки Крууса, глаза прикованы к ледяному видению.

Он — Война. Раздор. Жестокость. Вместилище чудовищных преступлений против человечества. Он, как события на поле боя и персонификация их в клетке, одновременно является всем и еще чем-то большим. Сколько человек пало под копытами коня этого коварного всадника апокалипсиса?

Почти половина населения планеты, согласно последним подсчетам.

Круус обрушил стены между нашими мирами. Если бы не он, этого никогда бы не произошло. Он расставлял фигуры на доске, дергал игроков за ниточки, посылая их куда нужно, а затем мчался на другую сторону и, под личиной карающего ангела, подстрекал, призывал, науськивал, пока не началась Третья мировая война.

Я не должна быть здесь, с ним.

Но я здесь.

Я лгу себе по пути в подземелье под аббатством, пробираясь по запутанному лабиринту тайных коридоров, крипт, тупиков и извивающихся тоннелей. Я говорю себе, что должна убедиться в прочности клетки и в том, что он все еще там. Я увижу его и пойму, что он лишь бледная имитация моих снов, посмотрю на него и посмеюсь над восхитительным пленом, в котором держит меня его аналог из снов. Убеждаю себя, что эта прогулка-проверка может выпустить — нет, не его — меня на свободу.

Мои колени дрожат. От желания сохнут губы и немеет язык.

Но освобождения я не нахожу.

Здесь, так близко к нему, мне хочется раздеться и танцевать вокруг клетки дикарский танец, скулить ноты той нечеловеческой мелодии, которую я непонятно как умудрилась выучить. Так близко к нему я готова откусить себе язык, чтобы не стонать от желания.

Так близко к нему я чувствую себя животным.

Я смотрю на свои руки, вцепившиеся в решетку, побелевшие от усилий, на тонкие пальцы, которые охватывают светящиеся прутья, и мысленно вижу, как эти пальцы касаются той части тела Крууса, которая сделала меня изменницей. Пальцы сжаты, как в прошлую ночь, в позапрошлую ночь и за ночь до нее. Я вижу, как мои губы изгибаются в улыбке. Я вижу, как округляется мой рот, когда я принимаю его в себя.

Я понимаю, что мои пальцы легонько танцуют над жемчужными пуговицами блузы, и отдергиваю их. Я вижу постыдную картинку: мои девочки обнаруживают свою новую Грандмистрисс скачущей голышом вокруг клетки Крууса. Это эротично. И жутко.