Книга Здесь живу только я - Александр Пелевин

***

Считаю раз, считаю два,Считаю три — уходит страх,И первобытные словаГорят на высохших губах.

Проходят звуки мимо ртаИ исчезают вдалеке,И стынет в горле немота,И пляшет бес на языке.

Не вырывайся. Не беги.Закрой глаза и не смотри.Я научу считать шаги:И раз-два-три, и раз-два-три,

И раз-два-три: поёт труба,Сошла с ума виолончель,Приходит ночь, она груба,Она несёт с собой метель,

Поёт труба, скрипит струна,Горланит хор, срываясь в рёв,И наступают временаДля самых первых в мире слов.

***

Пусть карамельно-жёлтый светВсё так же пахнет октябрём.Я говорю тебе в ответ:Мы не умрём.

Всё будет так: ночной вокзал,Густой туман, седая взвесь.Куда бы я ни исчезал,Я буду здесь.

Декабрь 1936 г.

ЧЁРНАЯ ЛЕНТА

Человек проснулся утром, допивает старый чай,Водит бритвой по щетине, режет щёку невзначай,После душа босиком стоит на кафельном полу,Глядя в зеркало с широкой чёрной ленточкой в углу.

Человек себе смеётся, говорит себе в ответ:«Всё в порядке, успокойся, жизнь одна, и правды нет.Чтобы знать свои пределы до конца, навек и впредь,Мне придётся ненадолго понарошку умереть.

Есть у каждого подруга, всюду ходит за плечом,Тихо шепчет и бормочет, чёрт бы знал её, о чём.Все хотят её в итоге обдурить и обскакать,Но она всегда роднее, чем любовь, сестра и мать».

Человеку снилось, будто ставит клетку на крыльцо,В клетке заяц, в зайце утка, в утке чёрное яйцо.В тишине скрипит калитка, за калиткой воет зверь,Человек ещё не знает, кем становится теперь.

Человек похож на остров — говорили в старину.Он берёт с собою ленту, уезжает на войну.Он увидит наконец, по ком звонят колокола,И смеётся: «Всё неправда, я не остров, я скала».

Человек идёт на запад, предвкушая кровь и пот,С чёрной лентой на предплечье он идёт, идёт, идёт.Он не остров, он скала, и он огромен и могуч,И в конце его дорогу перережет красный луч.

Он закурит после боя в непривычной тишине,Посреди развалин дома, с автоматом на ремне.Рядом с ним стоит подруга с чёрной лентой на руке,Говорящая на русском языке.

Март 1937 г.

СОВЕТСКАЯ ЗЕМЛЯ (ОДА СТАЛИНУ)

От Дальнего Востока до Киева и Крыма -Четыре белых буквы на красном кумаче.Сквозь бурю, снег и ветер идут неумолимоАнтичные герои с винтовкой на плече.

Народ непобедимый, идущий ровным шагом,Мы выстроили сказку, в которой не умрём;Мы все шагнули в вечность под ярко-алым стягом,Когда осенний холод взорвался октябрём.

Мы знаем цену воле — и этим мы богаты.Где может быть такое? В какой ещё странеРабочие, крестьяне, матросы и солдатыВо мраморе воспеты с богами наравне?

И если грянут гости, которых мы не звали,Не станем на колени, о помощи моля:За нами будет правда, за нами будет Сталин,За нами — бесконечная советская земля.

Март 1937 г.

ПОХОРОНЫ ВОЖДЯ

Вижу, как люди хоронят вождя: омывают холодные ноги,Дарят ему золотую броню, остригают седые усы.Вот он лежит в погребальной ладье и готовится к долгой дорогеВ мир, о котором поет его мать, расплетая обрубок косы.

Больше смолы и еловых ветвей, чтобы дерево лучше горело,Чтобы в дыму исчезал горизонт и трещала сухая кора.Вождь, не умеющий жить без огня, отдает ему мертвое телоИ, исчезая, дрожит на воде затухающим бликом костра.

Вождь растворяется в каждом из нас. Он беззвучен, безлик и неведом.Он обращается в пыль на дороге, в холодный туман над рекой.Он в барельефах, на старых фасадах, в легендах, рассказанных дедом.Своды подземных дворцов охраняют его бесконечный покой.

Вождь возникает из боли в затылке, из страха, из липкого пота,Вождь возникает — и рушатся стены, и в воду слетают мосты.Падают звезды, ревут океаны, кипят под ногами болота,Крошечный мир исчезает в пожаре, и ты — это больше не ты.

Ты — это штык в миллионе штыков, это ветер, колышущий знамя.Ты — это страх, от которого враг просыпается ночью седым.Вождь — это то, что рождается в нас и однажды становится нами.Вот он идет. Тяжела его поступь. Иди и сгори вместе с ним.

Апрель 1937 г.

МОЙ ДРУГ ПЫЛЬ

Я хочу затаиться, хочу притвориться убитым,Замолчать, уподобиться капле воды на стекле,Позабыть своё имя и слиться с холодным гранитом,Стать полуденной тенью себя самого на земле.

Я хочу, чтобы все обо мне поскорее забыли:Это будет мой самый последний загадочный трюк.Всё, чего я касался, отдам на съедение пыли,Пусть под пылью никто не увидит следов моих рук.

Стать в снегу очертанием следа от зверя лесного,Пошутить над собой, растворяя себя в тишине,И оставить лишь слово. Огромное, вечное словоИз неизданной сказки о древней счастливой стране.

Январь 1938 г.

***

Там, где брызги солнца на закатеЗолотом остыли в голубом,В море направляет белый катерДевочка, нашедшая свой дом.

Помнит, как смеялась и плясала,Стряхивая волосы с плеча,Чтобы разлетались у причалаЧайки, перепуганно крича.

Помнит, как в веселье и в печалиВ барах танцевала до утра,Помнит, как от холода дрожалиСцепленные руки у костра.

Чтобы показать далёким странамТо, чего не знали никогда,Стала черноглазым капитаномКатера «Полярная звезда».

Стоя у скрипящего штурвала,Помнит, как горячим октябрёмВ волосы небрежно запускалаПальцы, отогретые костром.

Там, где море знает о секрете,Утром возле Южного КрестаВспыхнет в ослепительном рассветеСильная и страшная мечта.

Сентябрь 1938 г.