Книга Здесь живу только я - Александр Пелевин

ИЗ ГОРОДА В ГОРОД

Из города в город по следу из белых звезд,В ночи проезжая железнодорожный мост,В надежде увидеть забытый с большим трудомТот самый, из детства, большой и красивый дом,

Ты смотришь, в уме выбирая одно из двух,На снег за окном, или нет, тополиный пух,На пар изо рта, или нет, сигаретный дым,На пятна разбитых костяшек, и черт бы с ним,

Смотри на дорогу. Дорога излечит насОт мыслей о смерти, от всех любопытных глаз.В чернеющем воздухе нет ничего теплейПлывущей в стекле акварели ночных огней.

На север, на запад, на юг, на восток, туда,Где скоро от нас не останется и следа,Где в пляске неоновых пятен бульварный джазСыграет веселую песню о новых нас.

Не раз и не два горизонт обойдя кругом,Мы снова увидим большой и красивый дом,Тот самый, куда неизбежно приводит след,Где все переходят дорогу на белый свет.

Ноябрь 1938 г

***

Все серо, кроме света желтых фарИ красного сигнала светофора.Зима в России кончится нескоро.С холодных губ уходят в белый пар,Не прозвучав, обрывки разговора,И дворник подметает тротуар.

А здесь живу не я. В моем окнеЯ вижу не себя — но мы похожи.Не мне колючий снег дерет по коже,И голос, возникающий извне,Бормочет без конца одно и то же,С моим переплетаясь в тишине.

Не я иду в квартиру, где живу,Не я лежу на собственной постели.А тот, кому привычно в новом теле,Одно твердит во сне и наяву:О том, чего хочу на самом деле,Когда смотрю на черную Неву,

У зеркала, вспотевшего едва,Когда стою, придумывая строчку,Застегивая белую сорочкуИ запонки вдевая в рукава,Когда смотрю в одну и ту же точку,Когда болит наутро голова,

Когда на остановке на ветруПытаюсь прикурить, не сняв перчаток,Когда я в разговоре тих и кратокИ думаю, что это не к добру,На скатерти оставив отпечаток,Давлюсь холодным кофе поутру.

И красный светофор над головой,И белый пар, и фразы между нами,И дворник с поседевшими усами —Надеюсь, что все это не со мной.

Все кончится закрытыми глазамиИ тишиной.

Декабрь 1938 г.

КРАЙНИЙ

Давай-ка теперьзакопаем тебяв самом центре шара земного,глубже любых ископаемых тварей,глубже любой самой древней могилыи ада библейского.Будем тебя вспоминать,говорить и любить.И с каждого нашего словаты будешь крутитьсясо всей своей яростной силы,будешь вращать нашу землю,чтобы на ней пели птицы,деревья цвели.

Ведь должен быть кто-то,должен же кто-то,должен же бытьхоть кто-нибудькрайний,последний,невольно назначенныйосью Земли.

Май 1939 г.

***

Старуха стучится в твое окно, говорит: «Привет,Вот для тебя и закончился белый свет».

Кажется, вы с ней знакомы. Похоже, ты видел ее давно.Тысячу раз ты читал о ней в книгах, смотрел на нее в кино,Думал ли ты, что увидишь вблизи, как знакомы ее черты?Вот она здесь, на пороге. А рядом — ты.

Старуха тебе говорит: «Посмотри на огонь, посмотри на дым.Скольких еще похоронишь и сколько тебе еще быть живым?»Слушаешь, как загремело вдали, привыкаешь к ночам без сна,Ходишь по выбитым стеклам, сидишь у окна, за окном — война.

«Все это будет отныне твоим, — говорит. — Привыкай, мой друг.Видишь, как просто в одно из мгновений меняется мир вокруг?Вспомни, когда ты впервые подумал о том, что еще живой.Я не уйду. Я надолго теперь с тобой».

Черное, страшное, дикое, воет сиреной, гудит, ревет,Лупит снарядами, пахнет горелым, толкает тебя вперед,Прямо туда, где вонючая копоть, безумие, кровь и грязь.«Страшно, дружок? То ли будет еще!» — отвечает она, смеясь.

Страха однажды не будет. Она ничего не отдаст взамен.Будет железо и копоть, и окна без стекол, и дом без стенВ мире, где надо отчаянно помнить, что ты до сих пор живойИ говорить на одном языке с войной.

Чтобы однажды она замерла и услышала твой ответ,В жилах твоих вместо крови течетНескончаемый белый свет.

Июль 1939 г.

ОТПРАВЛЕНИЕ

Отправление. Синий вагон. Белоснежная скатерть.Я один в этом поезде. Все это было со мной.Проводница. Она недоверчиво смотрит на паспорт.Улыбается: это не вы, это кто-то другой.

Подстаканник, дрожащая ложка, пятно на рубашке,Полотенце, кричащий ребенок, граненый стакан,Огоньки за окном, пограничник в зеленой фуражке,Вот тебе две монеты, не надо смотреть в чемодан.

Раздави нас, безжалостный май, растопчи наши лица,Раздави, как умеешь — ты знаешь, как нас расколоть,Прорастай через наши тела, как густая пшеницаПрорывается после войны через мертвую плоть.

В жадных поисках нового праздника, в поисках чуда,Исключений, всего, что запрятано в темных углах,Чтобы здесь и сейчас, чтобы сразу, везде, ниоткуда,Чтобы черти в аду утопились в своих же котлах.

Мы упрямые, мы неземные, мы славы небеснойЗаслужили сполна, и теперь нас увозят на фронт.Торопись. Поскорее. На небе становится тесно.Ледяные созвездия рухнули за горизонт.

Все закончится утром, исчезнет, покроется пылью,Я проснусь в совершенно другой черно-белой стране,О которой мы знали всегда, о которой забыли,О которой лишь бронзовый вождь вспоминает во сне.

Огоньки за окном, пограничник, фуражка, винтовка,Фотография в паспорте, да, это кто-то другой.Все закончилось. Утро. Вагон. Проводник. Остановка.Это ангел-железнодорожник приходит за мной.

Сентябрь 1939 г.