Книга Сумрачные дни рассвета - Егор Анатольевич Августинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В огне порока, в дыму лгуна,
Горит, горит земля моя.
Сгорю и я в лучах луны,
Не предавая старины.
Не отрекаюсь я от вас,
Хороший люд, простят ли нас?!
30. «Не разрушай мой мир иллюзий»
Не разрушай мой мир иллюзий,
Здесь я маг и лицедей,
Спрятавшись среди друзей,
Я один и лезть не смей.
Как в глазах моих звезда,
Бьется свет, сквозь тень лжеца.
В старых сморщенных руках,
Мир как кукла на цепях.
Я здесь не с вами, и не сам,
Мой свет пробьется к небесам.
Я здесь закон, я здесь король,
Мой мир останется собой.
В потоке сумрачных людей,
Средь серых лиц, среди теней.
Несется тело мое в мрак,
А в моем мире все пустяк.
Ты не буди меня теперь,
Мне не открыть уж эту дверь.
Теперь я полностью в себе,
И не вернуть меня к судьбе.
31. «Когда мы все станем богами…»
Когда мы все станем богами,
Нам нужны будут обезьяны,
Чтобы учить их покорятся,
Сажать, молится, убираться.
Даруем знания мы им,
И насладимся видами.
Они нам будут поклоняться,
Из всех сил стараться,
Легенды новые слагать,
А мы все будем воевать.
И обезьянок показательно карать.
Чтоб это верное зверье,
Чересчур то не умнело,
Нам не нужен умный скот.
Хватит дюжины господ,
Чтобы ими управлять,
И наказанием пугать.
Пусть верят в то, что после смерти,
Они все будут в нашей секте,
А мы возьмем себе места,
И поделимся пока.
Ну а там от жажды власти,
Будет бой за свой участок.
Скоро будет лишь одна,
Правящая сторона.
Ну а там от скуки он,
Будет рушить все кругом,
Будет молния и гром.
Ну а дальше время сна,
Смерть приблизится одна,
И те милые творенья,
Будут жить в успокоенье.
Веря все же в тех господ
Еще не один проклятый год.
32. «Игрою в бога упоен…»
Игрою в бога упоен,
Владыкой я взошел на трон.
Я избран кровью на века,
Решать судьбу сего мирка.
И не посмеешь ты теперь,
Меня корить, за смерть людей.
Ведь я закон и я та власть,
Перед которой ты должен пасть.
И только я лишь захочу,
Всю ложь на правду накручу.
И поменяю ход времен,
Назад мы двигаться начнем.
Сегодня я такой один,
Себе я сам уж господин.
Вершить историю теперь,
Начнет писатель эпопей.
Не стоит крови уж бояться,
Найдется чем мне оправдаться.
На страхе держится вся власть.
Боишься ты? толпа – палач.
Она готова будет рвать,
Тех, кто будет мнение менять.
Теперь здесь только я один,
Господь, палач и паладин.
33. «Время вернулось назад»
Время вернулось назад,
Вновь на земле сущий ад.
Снова пришли времена,
Когда мир поглотила тьма.
С целью великой слуга,
Прогнется словно дуга.
С ним говорит сам господь,
Вселяясь посреднику в рот.
Что же с головою не так,
Когда письмена в них шалят?
Что же они говорят,
Когда на земле сущий ад?
2
Бороться за душу устал,
Это дешевый товар.
Внушать, что страдания здесь,
Зачтутся как ангела лесть.
В руках подаянья гора,
Она и тепла и светла.
На благо его я отдал,
Крестовый поход я собрал.
Вера моя уж поверь,
Сильнее неверных, теперь
Я должен нести ее всем,
Не веришь? Отныне ты тлен.
Бог мой сильней и умней,
Он и добрей и светлей.
А твой лже господь
Уж поверь, просто придумка детей.
Я выращу паству себе,
Рассказом о добром добре,
О том, что он требует вновь,
Чтоб вера ширилась, не взирая на кровь.
34. «Рукой смятенной…»
Рукой смятенной,
Я заслоню твой образ темный.
Тогда зажжется неопалимый,
Венец желанья неумолимый.
В надежде райского вина,
В стенаньях вечного огня,
Мне явится во снах она,
Моя прекрасная весна.
Не уходи, побудь со мной,
Не покидай мой дивный сон.
Где лед огней моих очей,
Порушил тайны всех свечей.
Где повесть я пишу о ней,
И не нарушит мир цепей.
Оковы ряс и дым речей,
Моих задумок и идей.
Я был бы счастлив с ней всегда,
Вдвоем подняться в облака.
Держа ее рукой смятенной,
С мечтою жить не опаленной.
35. «В полу мраке свечи тают…»
В полу мраке свечи тают,
Ты стоишь в дали одна.
По груди твоей стекают,
Капли красного вина.
От вины пьянящий выстрел,
Пронизывает в сердце страх,
Ты готова на убийство,
Лезвия широкий взмах.
На лице ее улыбка,
На щеке застыла кровь.
Ты опять ее убила.
Свою юную любовь.
Звуки лезвия навеки
Отпечатались в тебе.
И какие ж тут утехи,
Когда мысли в голове,
Остаются неизменно,
Вновь блуждать в кромешной тьме.
И от ярости безумной,
Ты хватаешь пистолет.
Прозвучал единый выстрел,
Больше этих мыслей нет.
Больше нет единой жажды,
Той что бурей рождена.
Больше нет ни чувств, ни страсти,
Голова теперь пуста.
И единою наградой,
Будет вскрытие теперь.
Ласковый и острый скальпель,
Вновь откроет к сердцу дверь.
36. «Непокаянный»
В холмах я далече от дома,
Нашел стариннейший журнал.
В котором был написан говор,
Того, кто с жизнью больше не играл.
Он исповедался в конце,
Не испытавши огорченья.
И я прочту его слова,
С обрывков ветхого листа.
«При свете свечки одинокой,
В тиши прохладной, в глуши убогой,
Под тенью мрачных идеалов,
Мелькает черный силуэт.
Он изваяньями окутал
Мой мир зубами растерзал.
На этом он мне храм построил,
В котором меня же закопал.
В хромых моих ногах нет силы,
И разум мой давно не свеж.
Уже протухла вся одежда,
А ты мой мир, на завтрак ешь.
Тебе не стоит здесь скрываться,
Ты осушил сосуд до дна,
И на часах моих исходят
Те дни, когда жила душа.
В стенах моих погасла свечка,
Лишь крик, пронзительный звучит
И ногти разрывают в щепки
Все то, что мир от нас таит.
Я вижу мрак, я вижу пламя,
Я чувствую, в себе огонь.
Но снова силы покидают
Мой старый, одинокий дом.
Раскаты грома не стихают,
Дождь каплет на мое чело.
