Книга Сумрачные дни рассвета - Егор Анатольевич Августинов

как смерть скучна.

Что же это за беда?

В гроб колотится еда?

Скучно стало в мире этом,

Я приличней человека.

И кружить в безумном танце,

В тело слабое вселяться,

Голосом его играться,

Говорить на ухо то,

Что он жаждет, волшебство.

Я устал, я ухожу.

Больше вам я не служу.

22. «Наверно в дымке этих лет…»

Наверно в дымке этих лет,

Сокрыта тайна моих бед.

Звук пронзает до нутра,

Не так легка моя игра.

Ну что же пишут на стекле,

Гвоздем, царапая во тьме?

И кто же ждет меня теперь.

Безликий мастер прошлых дней?

Я, может быть,  открыл бы дверь,

Твоих фантазий и идей.

Я мог бы враз родиться вновь

И зверем закипела б кровь.

Но раз за разом,

В доме том,

Я умираю день за днем.

И как нещадна и глупа,

Была пустая голова.

В которой лишь горит огонь,

И я в том пламене рожден.

23. «Покорность, равенство и страх…»

Покорность, равенство и страх

Отныне на твоих устах.

Ты так боишься выделяться,

Что лучше уж с толпой смешаться.

И как опасен этот рот,

Который души смелых жрет.

И как умелы языки

Мешающих помой котлы.

И с каждым вольным вдохом вновь,

К тебе ползет змеиный сброд.

И разрывают на куски

Умельцы, мудрецы, жрецы.

Не повезло тебе опять.

И вновь похлебку с ними жрать.

Дружить, смеяться и бухать.

Теперь вся эта рать,

Пойдет с тобою линчевать,

Того, кто для тебя теперь

Угроза смены королей.

Ну, вот и он, шельмец, опять

Начал манифест кричать.

–Да как ты можешь, твою мать,

Такое налюдях читать?

Уйди долой, проклятый, сглаз.

Порвем, сорвем его рассказ.

Так крики, кровь и зыбкие волненья,

Вдруг охватили всех вокруг.

Так хаотичные движенья,

Ломали миллионы рук.

Дерутся все одним потоком,

Единой мыслью воспарив.

Вот это боль вот это муки,

Вот это равенство идей.

Так время быстро проносилось,

Так бунт погас и небу снилось.

В потоке радостных идей,

Листок, оторванный с ветвей.

Он проносился сквозь поля,

От ветра душу затая.

Он все летел в своих волненья,

И вдруг упал в успокоенье.

Упал он в землю или в грязь

Куда захочешь можешь пасть.

Так где же он, в петле времен?

Быть может это был лишь сон

Душистым хмелем опьянен.

А вот они, простые дни,

Все за столом сидят одни.

Сидит и он вдали стола.

Похлебку вкусную жуя.

А из кармана в этот раз.

Торчит совсем другой рассказ.

24. «От плоти его ничего не осталось…»

От плоти его ничего не осталось,

Лишь пепел вдыхает веселый народ.

За ложное слово в кострах не сжигают.

За правду сгорают, ликует весь сброд.

Здесь правду диктует священная книга,

Написана кровью его божества.

Обложка обтянута кожей,

Того, кто пришел по посланью отца.

Они же писали, они же распяли,

Они же читают, разжевывают цель.

Они же здесь правят и их почитают,

Между столбами натянута цепь.

Ты так близко приблизился к солнцу,

Ты так рано от солнца сгорел.

И остался лишь пеплом сегодня,

Пеплом высохших душ этих тел.

Они все боятся, трепещут ночами,

Они же все ждут, кто вернется за нами.

Сгорая под солнцем, сгорая в огне,

Ты бы мир изменил, но он остался во тьме.

25. «Где прольется кровь…»

Где прольется кровь,

Возродим любовь.

Нашему творцу,

Богу и отцу.

Где теперь они,

Голову склони.

Упади на дно,

Сдохнешь все равно.

Где начнет вся рать,

Бесов проклинать.

Изувечат всех,

То-то будет смех.

Вот он лжец пророк,

Грязный жуткий рок.

Месса на крови,

Страх из книг узри.

Путь его покрыт,

Страданием молитв.

Он вершит закон,

Закон его времен.

Не проси творца,

О мире без конца.

Ведь его слова,

Доносит лже молва.

Что ж ты грустен брат?

Страданья всех наград.

Тебя простят за смерть,

Неверных, гадких жертв.

26. «Фантазия моя нещадно…»

Фантазия моя нещадно

Меня съедает по утрам.

Лишь кости ветхие глодает,

Нам всем воздастся по делам.

В разлуке бренное сознанье

Страдает глупостью миров.

И тихо мысли разрезает,

Забытый богом мрачный кров.

Опять мечты, опять стенанья,

Я б мигом может быть ожил.

Но эти руки ожиданья,

Меня плетут из старых жил.

Не время мрачное отныне,

А мрачны мысли и глупы.

Кто видит правду сквозь молитвы,

Не видя как они тупы.

27. «В чаду огня мечты сгоревшей…»

В чаду огня мечты сгоревшей,

Я возрождаюсь вновь и вновь.

Мне удалось сто раз родиться

И столь же сеченым бичом.

Моя лазурная синица

Не привлекает торжеством.

И в небе я узрел как птица,

Меня уносит диким сном.

Я спал уже не первый год,

Моя тоска, моя любовь.

Тебя я в небе отыщу,

С тобою к солнцу полечу.

Где звезды радугой полны,

Где окна ставней лишены,

Где мы с тобой опять и вновь,

Поймем, что мы еще живем.

28. «Разбито небо на куски…»

Разбито небо на куски,

Осколки застряют в груди.

В ушах стоит ужасный крик,

Разбит, разбит, разбит, разбит.

Куски горящего стекла

Пронзали плоть мою всегда.

Теперь почувствует весь мир,

Как проникает в тело штырь.

От злобы тяжело внутри,

Так вот огонь, уйди!

Спали в округе все дотла,

Вонзись в их смрадные тела.

Ну, а тебе мой главный враг,

Придется вечность так страдать.

Ты загубил, тебе и пасть,

Быть съеденным червями всласть.

Ну вот и ты, ужасный вид.

Опять у зеркала стоит.

Исчезни гадкая душа,

Убив тебя, исчезну я.

29. «Я больше демон, чем святой…»

Я больше демон, чем святой,

Хожу с покрытой головой.

Скрываясь от чужого глаза,

Как будто я больной проказой.

Вокруг меня полно мышей,

Собак, костей, трупных червей.

Весь свет стоит подле меня,

Меня линчуя и кляня.

И убежать я был бы рад,

Вот только некуда бежать.

Скрываться вечность не предел,

Среди пропащих мертвых тел.

Их убеждать, и смысла нет,

Они твердят один лишь бред.

И повторяя говорят,

Одно и тоже, все подряд.

О, красная моя луна,

Горит