Книга Флоузы, или Кровь предков - Том Шарп

— Сматываемся отсюда! — орал водитель, пока другие пожарные забирались в машину, — только пулю схлопотать не хватает!

Пожарный, сидевший в тот момент на самом конце лестницы, явно не ожидал подобного поворота событий. С трудом удерживая прыгающий наконечник шланга, он вдруг почувствовал, что едет назад.

— Стойте! — закричал он. — Стойте, черт побери!

Но в шуме пламени и в треске пальбы его никто не услышал, и пожарная машина на полной скорости рванула вниз по Сэндикот-Кресчент. Болтаясь в пятнадцати футах над ней, пожарный изо всех сил цеплялся за лестницу. Прорвав ею дюжину телефонных и электрических проводов, машина со скоростью семьдесят миль в час помчалась к тоннелю под железной дорогой, ведущей в Лондон. Сама она въехала в этот тоннель, лестница же в него не поместилась. Сидевшего на лестнице пожарного выбросило вперед и вверх, и он, пролетев буквально в нескольких дюймах над проходившим в этот момент брайтонским экспрессом, упал на дорогу по другую сторону тоннеля перед шедшим навстречу бензовозом. Водитель бензовоза, уже обративший внимание на бешеную пожарную машину с оторванной лестницей, постарался избежать наезда и, попытавшись свернуть, врезался в насыпь железной дороги. Бензовоз взорвался, и горящий бензин обрушился сверху на последние пять вагонов проходившего экспресса. В одном из охваченных пламенем вагонов проводник поступил так, как его учили. Он рванул ручку экстренного тормоза, и на скорости восемьдесят миль в час колеса экспресса перестали вертеться. Жуткий скрежет металла о металл заглушил даже треск пальбы и завывания полицейского инспектора в заказнике. Во всем поезде, в каждом его купе пассажиры, сидевшие лицом по ходу поезда, мгновенно оказались на коленях тех, кто сидел по ходу спиной, а в вагоне-ресторане, где как раз было время завтрака, посетители, официанты, еда и посуда смешались в одну общую кучу. Пять последних вагонов продолжали гореть.

Вид поезда, внезапно вспыхнувшего так, как будто в него угодила напалмовая бомба, невесть откуда взявшаяся в самом центре Ист-Пэрсли, окончательно убедил полицию, что она имеет дело с беспрецедентным в британской истории случаем терроризма. По радио они вызвали армейскую подмогу, объяснив, что полиция попала в засаду в гольф-клубе Ист-Пэрсли, по которому из домов на Сэндикот-Кресчент ведут огонь террористы, только что взорвавшие бомбу под экспрессом Лондон-Брайтон. Через пять минут над полем для гольфа повисли боевые вертолеты, высматривая врага. Но полицейские в саду дома Симплонов уже получили свое. Трое лежали раненные, один был убит, а у остальных кончились патроны. Таща за собой раненых, они ползком выбрались из-за дома, перебрались через лужайку перед ним и помчались к своим машинам.

— Мотаем отсюда ко всем чертям, — вопили они, вваливаясь в машины, — там их целая армия, мать их…

Через минуту патрульные машины покинули Сэндикот-Кресчент и направились в сторону полицейского участка, их сирены затихли вдали. Но до участка они не доехали. Взорвавшийся бензовоз перекрыл все шоссе под железной дорогой, а в тоннеле творился сущий ад. Не лучше было положение и на Сэндикот-Кресчент. Огонь с гаража Симплонов перекинулся на забор, а с него — на сарай во дворе дома Огилви. Вспыхнувший сарай, продырявленный во всех направлениях пулями, добавил пламени и дыма в ту мрачную завесу, что повисла над наследством Джессики, и придал всей сцене какой-то особенно странный, мистический, вызывающий содрогание вид. Огилви сидели в погребе, тесно прижавшись друг к другу, и слушали, как в кухне стучат, ударяясь о стены, пули. В доме номер 1 мистер Рикеншоу, затягивая повязку на ноге жены, клятвенно пообещал ей, что если они выберутся отсюда живыми, то непременно съедут из этого дома.

То же самое решили сделать и Петтигрю.

— Обещай мне, что мы уедем, — рыдала она. — Еще одна ночь в этом ужасном доме, и я сойду с ума!

Мистера Петтигрю не надо было уговаривать. Та череда событий, что пронеслась над Сэндикот-Кресчент и потрясла ее — и в особенности их собственный дом, — подобно чуме, поразившей когда-то Египет, заставила Петтигрю отказаться от его рационализма и вновь обратиться к религии. Высокая гражданская сознательность изменила ему, и, когда Рикеншоу, так и не дозвонившись до «скорой помощи» из-за последствий варварского рейда пожарной машины, пробрался через улицу и постучал в дверь дома Петтигрю, хозяин дома отказался открыть ему, резонно возразив, что, когда в последний раз к ним приезжала «скорая», санитары привезли с собой сумасшедшую собаку и что миссис Рикеншоу может истекать кровью и даже помирать, но он, Петтигрю, больше никому дверь не откроет.

— Считайте, что вам повезло, — кричал мистер Петтигрю через запертую дверь, — у вашей проклятой жены дырка в ноге, а у моей — в голове.

Рикеншоу в ответ покрыл его последними словами за нежелание помочь соседу и решил достучаться до полковника Финч-Поттера, не зная, что тот, избавившись и от терки, и от пениса, лежит уже в реанимационном отделении местной больницы. В конце концов на помощь Рикеншоу пришла Джессика. Не обращая внимания на сильный огонь со стороны гольф-клуба, она отправилась в дом номер 1 и оказала миссис Рикеншоу квалифицированную первую помощь, которой когда-то училась на курсах. Локхарт воспользовался ее отсутствием, чтобы осуществить последний поход в канализационную трубу. Облачившись в резиновый костюм, он пробрался по ней к месту подсоединения слива из дома Грэбблов с ведром в одной руке и переносным ручным насосом времен второй мировой войны, который мистер Сэндикот держал у себя в мастерской и использовал для поливки участка. У Локхарта же было на уме другое. Вставив наконечник насоса в трубу слива и закрепив его там шпаклевкой, Локхарт наполнил из канализации ведро и стал энергично качать. Так он проработал примерно час, а потом разобрал свою конструкцию и пополз домой. К этому времени первый этаж дома Грэбблов был уже залит нечистотами изо всех других домов улицы, и все попытки мистера Грэббла заставить свой туалет вести себя нормально и спускать дерьмо из дома, а не качать его в дом, закончились полнейшим провалом. Доведенный до отчаяния Грэббл, бродивший в закатанных брюках по колено в дерьме, решил прибегнуть к крайним мерам и взялся за каустическую соду. Идея оказалась далеко не лучшей. Вместо того чтобы спустить вниз по трубе то, что ее закупоривало, каустическая сода стала весьма энергично вылезать из унитаза обратно. К счастью, мистер Грэббл предвидел возможность чего-то подобного и успел выскочить из уборной, когда это произошло. Ему, однако, не следовало бы пользоваться ни обычным средством для чистки туалетов, ни тем более — когда оно не сработало, — добавлять в него жидкую хлорную известь. Ибо в сочетании друг с другом эти вещества выделяют хлор, и ядовитый газ выгнал Грэббла из дома. Стоя на лужайке позади дома, он мог наблюдать, как ковер в гостиной впитывал в себя эту ядовитую смесь, а каустическая сода разъедала его любимое кресло. Мистер Грэббл попробовал было как-то остановить этот поток, соорудив на его пути преграду, но каустическая сода заставила его отказаться от этого намерения. Теперь он сидел на краю маленького бассейна с рыбками, полоскал в нем ноги и отчаянно ругался.

Полицейский инспектор все еще взывал из птичьего заказника о помощи, хотя и не так громко, как прежде, бультерьер же спокойно отсыпался на своем матрасе, что лежал у задней двери в доме хозяина.