Книга Реквием - Грэм Джойс

Том помахал свитком под носом у Шерон:

— Ну вот, опять будешь говорить, что все это только у меня в голове, что это мои галлюцинации? Что все дело только в моем чувстве вины, и если я буду говорить с тобой об этом, то все исчезнет? Вот, здесь это все написано! Откуда я мог это знать? Откуда?

— А что ты знаешь? Ничего, — ответила Шерон.

— Я знаю, что он не должен был умереть. Они хотели договориться с римлянами, чтобы ему не ломали кости, но это не удалось. Они хотели возглавить движение, но действовали неудачно. Все сводилось к этому плану, но он был сорван.

— Успокойся, — вмешался Ахмед. — Ты слишком возбужден. Ты пугаешь бедного старого Ахмеда. Сядь. Выпей пива. Покури что-нибудь. Только успокойся. — Том положил свиток на стол и снова сел на свою подушку, обхватив голову руками. — Ну вот, так-то лучше, — сказал Ахмед. — А теперь скажи, откуда ты все это знаешь.

Том посмотрел в бархатные глаза Ахмеда:

— Моя джинния сказала мне это.

39

— А почему у вас с Кейти не было детей? — спросила Шерон.

Они пили «Маккаби» в кафе «Акрай», делая вид, что разглядывают прохожих.

Том глотнул пива.

— А почему у тебя их нет?

Шерон накрыла его руку своей:

— Нет, так не пойдет. Я задаю тебе вопрос, а ты отвечаешь откровенно и честно, не пытаясь отбиваться от меня. Так, как если бы я была просто другом.

Том перевел взгляд с ее руки на поднятое к нему лицо. Губы ее были сжаты, в глазах поблескивали искорки зарождающегося гнева. Что ж, она имела право сердиться. Это касалось ее непосредственно. Он подумал о том, что сказал ему Ахмед, когда они уходили от него.

Как и в первый раз, Ахмед пропустил Шерон вперед, чтобы перекинуться с Томом парой слов в дверях.

— Она знает? — спросил он шепотом.

— О чем?

— О том, что твоя джинния раздвоилась и теперь сидит также у нее на спине. Ты-то, надеюсь, знаешь об этом?

Он посмотрел в глаза Ахмеда, пристально глядевшие на него, и подумал, не хочет ли Ахмед сказать этим просто, что они с Шерон любовники. Он молча вышел вслед за Шерон на залитую солнцем улицу.

Шерон между тем ждала ответа.

— Прости, задумался. Она хотела детей, а я нет.

— Почему?

— Мне казалось, что родить ребенка — это все равно что умереть или начать жить с другой женщиной. Я не мог решиться на это.

— Вы из-за этого конфликтовали?

— Да, иногда. Часто.

Но каждый день это происходило только в последний период их тринадцатилетней совместной жизни. Биологические часы Кейти начали тикать все громче и громче. Ему вспомнилось, как он познакомился с ней, схватив за ногу.

— М-да, за ногу, — произнес он, выныривая из потока воспоминаний.

— Что? — спросила Шерон.

— За ногу. Я не рассказывал тебе, как я поймал ее за ногу на вечеринке? Когда после ее смерти мне стало казаться странным, что она так долго отсутствует, как-то ночью я обнаружил, что держу в руках ее туфлю. Я даже взял ее с собой в постель, словно собаку. Вцепился в ее туфлю, и было такое впечатление, что я не выпускал ее из рук с той самой вечеринки, а Кейти вовсе не умерла, а просто сняла туфлю.

«Наконец-то он заговорил», — подумала Шерон.

— Ты, наверное, очень любил ее?

Губы его угрюмо скривились, готовясь к ответу, но прежде, чем они успели произнести его, чья-то тень заслонила от них лившийся из бара неоновый свет. Они подняли головы.

Тень отбрасывал низенький темноволосый человек с сильным загаром. Он был в черном костюме и с портфелем. Лицо его изображало вежливую улыбку, которая, похоже, доставляла ему такое же неудобство, как и его тесный воротник.

— Вы разрешите присесть к вам? — спросил он.

Том посмотрел на Шерон:

— Это вот он повсюду следует за мной.

— Прошу прощения, — сказал незнакомец. Его натянутая улыбка обнажала задние желтоватые зубы. — Так вы не против, если я сяду? — Он поставил портфель под стол. — Вы, наверное, знаете, кто я такой.

— Нет, не знаю, — сказал Том.

Незнакомец протянул руку для рукопожатия, при этом рукав его пиджака съехал назад чуть не до локтя.

— Ян Редхед. — Широкая улыбка опять расплылась по его лицу, задержавшись на нем чуть дольше, чем следовало. — Англичанин, — добавил он.

Том ответил на рукопожатие, Шерон тоже вяло протянула руку. Редхед заметно нервничал. Наконец он уселся.

— Разумеется, нас интересует свиток.

— «Нас» — это кого? — спросила Шерон.

— Мы полагаем, что Давид Фельдберг передал его вам, — быстро заговорил Ян Редхед. — Нам пришлось ждать, пока не выяснится, кто наследовал имущество мистера Фельдберга, и мы сделали наследникам щедрое предложение о покупке свитка, но завещание пока еще не утверждено официально, и к тому же среди его имущества свитка не обнаружено. Мы полагаем, что он отдал его вам.

— Да, это так.

— Ну, слава богу. Я имею в виду, хорошо, что наконец стало известно, где находится рукопись. Он говорил вам, что мы уже несколько лет предлагали ему придать свиток? Несколько лет. А… а свиток все еще у нас?

— Нет.

— А где же он?

— Я продал его.

Редхед пал духом.

— Продали? Кому?

Том посмотрел на Шерон:

— Не помнишь, откуда были эти люди?

— Вроде бы из какого-то института.

— Только не говорите, что это были Христовы Братья!

— Нет, не они.

— Католики? — подсказывал Редхед. — Какая-нибудь хасидская группа?

— По-моему, они назвались «англиканцами», — сказала Шерон.

— Но этого не может быть! — плачущим голосом воскликнул Редхед. — Англикане — это мы!

— Значит, они нам соврали, — быстро нашлась Шерон.

— И сколько они вам заплатили?

— Простите, но это, мне кажется, наше личное дело. Редхед шлепнул ладонью по столу:

— Я только хочу сказать, что я мог бы предложить больше. На меня возложена задача во что бы то ни стало раздобыть этот свиток. А я с ней не справился. Вы не представляете, что это значит для меня.

— Сочувствую, — сказал Том.

Редхед посмотрел на него сердито:

— Вы христианин?

— Да, но постоянно забываю об этом.

— Вы даже вообразить не можете, какую ценность представляет этот свиток для всего христианского сообщества!