Книга Sиликоновые горы - Маша Царева

Родители ее жили в подмосковном Серпухове. Вроде бы и недалеко совсем, но поездка все откладывалась и откладывалась, а потом этот вопрос как-то замялся сам собой.

Они начали встречаться в феврале, а в конце марта Катерина наконец рискнула преподнести ему бесценный дар. От умиления и удивления Иван едва не прослезился: «Тебе же двадцать два года… Двадцать два!»

Катя поняла, что на этот раз не прогадала. Они были вместе все лето. Катерина хвасталась подругам колечком и все чаще искоса посматривала в сторону свадебных бутиков.

Но в сентябре случилось неожиданное: из далекой Тюмени к Ивану приехала крутобедрая супруга с двумя мальчишками-погодками. У флегматичной Катерины случился нервный срыв: визгливо матерясь, она перебила всю посуду в квартире вжимающего голову в плечи Ивана.

Как известно, нервные клетки и девственность не восстанавливаются. В конце сентября Катерина снова оказалась в привычной атмосфере клиники: кресло, катетер, розовые сны, палата, рвота, лед.

Что еще тут можно добавить?

С тех пор прошло года три. Катерина по-прежнему живет в Москве, по-прежнему в незамужнем статусе. Не оставила она и привычку раз в год наведываться в знакомую клинику.

Иногда, хлебнув текилы, она даже пробует на эту тему шутить. «Ну вот, расстанусь с Васей и пойду зашьюсь», – подмигнув, грубо хохочет она. И напоследок спрашивает шокированных подруг: «Знаете, какой лучший рекламный лозунг для клиники восстановления девственности? “И последние станут первыми!”»

* * *

Почему одни лица кажутся нам красивыми, а другие вызывают снисходительную жалость? В какой именно части мозга находятся эти загадочные рецепторы красоты, безошибочно отправляющие людей в лагеря красавиц и чудовищ?

Говорят, единственный способ перенастроить внутренний индикатор – любовь. Парадокс: физические недостатки любимого человека умиляют и в конце концов начинают казаться самыми главными его достоинствами. Смотришь на его нос картошкой или бугрящуюся родинку на щеке, и от нежности сжимается сердце.

Но любовь мне не грозит, так что не будем об этом.

Я решила изменить форму губ.

Как это странно – жаждать перемен. Носить жемчужные серьги. И повязку в волосах – как у Одри Хэпберн. Предпочитать сладкому вину сухое шампанское. Заниматься верховой ездой по субботам. Кататься на водных лыжах в Сен-Тропе и никогда не произносить слово «бля».

Накачать свои губы коллагеном (или жиром с собственной задницы – такое тоже случается).

И быть такой суперкиской – не подойди, не тронь (если, конечно, у тебя нет виллы в Монако, часов Breitling и Lamborgini Diablo).

Внешность – рекламный щит. Неоновая бегущая строка, информирующая о внутренней сути. Может быть, не совсем правдивая, как и любая реклама.

Тропические лягушки носят яркий окрас, чтобы отпугнуть хищников. А homo sapiens делают мелирование и покупают сапоги-чулки, чтобы привлечь себе подобных.

Хирург Владимир Кахович, едва на меня взглянув, почти сразу заговорил о губах. Помню, как он сказал: «Девушкам вашего типа идут пухлые губы».

Наверное, он привык иметь дело с женщинами, которые хотят видеть на своем рекламном щите один-единственный слоган – «Трахни меня!».

Что он обо мне знал, чтобы быть таким безапелляционным? Знал ли, например, что, в отличие от сверстниц, я всегда мечтала не о страстной ночи с Хью Грантом, а о мотоцикле Harley?

Почему я вообще пошла на этот шаг – вывесить на своем щите рекламный слоган, не соответствующий характеру производимого продукта?

Кахович встретил меня как родную. Сразу оживил кофеварку, достал шоколадное печенье из ящика стола. Потом по-свойски взял меня двумя пальцами за подбородок и повернул мое лицо к окну. Долго любовался – как эстет на произведение искусства. И с некоторым самолюбованием сказал:

– А все-таки я молодец. Сам бы от натурального не отличил.

– Спасибо, я тоже уже к нему привыкла, – сдержанно поблагодарила я.

– Значит, вы решили ко мне вернуться? – он указал мне на кожаный стул, а сам уселся в свое рабочее кресло. – Что ж, это не удивляет. Все возвращаются, рано или поздно. Как выпускники в любимую школу.

– Прямо так и все?

– Почти, – мягко улыбнулся он, – посмотрите на свою подругу Наташу. И свою подругу Ксению. Все это типичные случаи.

– Как с наркотиками – в первый раз страшно, а потом ширнешься, отойдешь и понимаешь, что по сути ничего не изменилось, а кайф словлен, – усмехнулась я, – и покупаешь новую дозу. Потом еще. И еще.

– Не совсем корректный пример, – нахмурился Кахович. – Вы ширялись, Алиса?

– Приходилось. Что я только не делала. Кстати, о моих подругах. Вам не кажется, что было бы неплохо отговорить Ксению от операции?

Брови Каховича взлетели верх.

– Так вы поэтому пришли? А я готов был поклясться, что вняли моему совету о губах.

Я поежилась – неприятно, когда твои мотивы прозрачны как родниковая вода.

– Алиса, ваша подруга совершеннолетняя. Она психически здорова и несет ответственность за свои поступки.

– Но, может быть… Может быть, это поступок в состоянии аффекта. Вы же не знаете, что у нее в жизни происходит. Она была успешной моделью, а потом потеряла все – и работу, и любимого, и миллионный контракт, на который так рассчитывала.

– Алиса, я не психотерапевт, конечно, – он отхлебнул кофе. Странно, когда мужчина пьет кофе из микроскопической фарфоровой чашечки, да еще и мизинец при этом оттопыривает, – но вам никогда не приходило в голову, что все люди живут в разных системах координат?

– Что вы хотите этим сказать?

– То, что для одного человека – дикость, для другого – норма. Расскажите монашке о вертикальной химии – какими глазами она на вас посмотрит? Или поезжайте в глухую деревеньку и поведайте местным кумушкам о том, что прооперировали нос. Просто так, красоты и скуки ради. Они будут смотреть на вас, как на инопланетянку. А Ксения пошла еще дальше. Она прогрессивная девушка и знает, что может изменить всю себя – стоит только захотеть. Она готова терпеть, чтобы получить желаемое. Может быть, она как раз этого и хочет – взять годовой таймаут, а потом вернуться в привычный мир совсем другим человеком?

Я вздохнула:

– На самом деле она и сама не знает, чего хочет.

– Как и вы, – мягко улыбнулся хирург, – вы ведь все-таки не по поводу подруги пришли.

– Губы, – кивнула я, – я пришла к вам за новыми губами. Но не уверена…

– Вы и в прошлый раз были не уверены, – перебил он, – а посмотрите, что получилось.

– Как вы можете знать, что получилось в итоге? – с беспомощной улыбкой развела руками я. Мне не хотелось хамить Каховичу, ведь это не он заставил меня приплестись в клинику, отсидеть двухчасовую очередь и заплатить за консультацию четыре тысячи рублей, однако хорошо, когда рядом есть уверенный в себе агитатор.