Книга Жемчужная Тень - Мюриэл Спарк

Tout le monde a la bataille! В том числе и мой отравленный газами дядюшка. Я окрепла настолько, что начала ползать по манежу. Бертран Рассел все еще радовался жизни в тюрьме, куда его упекли за какую-то пацифистскую крамолу. Привычная настройка на линию фронта давала понять, что немцы выигрывают одну битву за другой, но проигрывают войну. Так оно и было. Те, кто имел высокий доход, беспокоились из-за подоходного налога в шесть шиллингов на фунт. Зато все женщины старше тридцати лет получили право голоса. «Так долго ждать», — говорила одна из моих печальных тетушек, которой минуло двадцать два. Выступления в палате общин неизменно усыпляли меня, вот почему я пропустила момент, когда прозвучала речь мистера Асквита по случаю перемирия 11 ноября. Мистер Асквит был в высшей степени уважаемым премьер-министром, в дальнейшем — графом, которого сменил на посту мистер Ллойд Джордж. Я отчетливо слышала, как Асквит в приватной беседе назвал Ллойд Джорджа «проклятым валлийским козлом».

Условия перемирия были подписаны, по такому поводу я бодрствовала. Держась за прутья своей кроватки, я подтянулась и встала на ноги. По-моему, зубы у меня прорезались просто замечательно и были вполне Достойны всех мучений, которые я вытерпела, чтобы вырастить их. Я весила двадцать фунтов. На всех фронтах мира численность погибших в бою и умерших от Ран составила 8 538 315 человек, а раненых и оставшихся калеками — 21 219 452 человека. Обдумывая эти цифры, я сидела на своем высоком стульчике и колотила ложкой по столу. Одетая в черное подруга моей матери продекламировала:

Свиданье назначает Смерть

Мне возле спорных рубежей,

С весною, в шелесте теней,

Где с яблонь опадает цвет.

Свиданье назначает Смерть.[6]

Они заговорили о том, что почти все поэты умирают не своей смертью. Растроганные стихами, они промокали глаза чистыми белыми платками.

В следующем феврале я отметила свой первый день рождения и получила торт с одной свечкой. Собралось много детей и взрослых. Война кончилась два месяца и двадцать один день назад. «Почему она не улыбается?» Задувать свечу пришлось моему брату. Взрослые говорили о войне и политической обстановке. О Ллойд Джордже и Асквите, об Асквите и Ллойд Джордже. Помню, незадолго до этого я подключилась к мистеру Асквиту на частной вечеринке, где он перепил. Он играл в карты, и когда пришла его очередь снимать колоду, попытался вместо нее по ошибке снять большой коробок спичек. В другой раз я видела, как он обнимал за плечи какую-то даму в «даймлере» и в целом вел себя с ней очень по-дружески. Но она, к моему изумлению, заявила: «Если вы немедленно не прекратите эти глупости, я прикажу шоферу остановиться и выйду». На что мистер Асквит ответил: «И какую же причину вы назовете, позвольте узнать?» Но тут пришло время моего кормления.

На мой день рождения собирались гости. Как жаль, сказала одна из черных вдов, как жаль, что под самый конец войны убили Уилфреда Оуэна, и процитировала его:

Где звон по павшим, словно скот на бойне?

Лишь рев чудовищный от канонад.[7]

Дети визжали и топали. Одного стошнило, другой помочился на пол и застыл, расставив ноги и глазея на лужу. Ее вытерли. Я колотила ложкой по столу, восседая на высоком стульчике.

Но на свиданье в полночь Смерть

В горящий город позвала

Меня, когда весна ушла,

И, верный слову моему,

Не пропущу я рандеву.

Прибыли новые гости, родители с детьми. Какой-то коренастый мужчина, который грелся, стоя спиной к камину, сказал:

— Мне всегда казалось, что после перемирия Асквит произнес донельзя уместные слова…

Торт поднесли поближе к моему высокому стульчику, чтобы я как следует разглядела его; свеча мерцала и дрожала над розовой глазурью.

— Какая жалость, что она никогда не улыбается.

— Придет время — улыбнется, — ответила, явно беспокоясь, моя мать.

— То, что Асквит говорил в палате общин сразу после войны, — говорил коренастый джентльмен, стоя задом к камину, — настолько подходило случаю — все, что он говорил. Что война навела порядок в мире и очистила его — ей-богу, так и сказал! Я запомнил слово в слово: «Все стало новым. Нашей стране выпала честь сыграть свою роль в этом великом очищении…»

Это подействовало. Я расплылась в решительной улыбке, которую заметили все, убежденные, что я улыбаюсь брату, который задул свечу на торте.

— Она улыбнулась! — воскликнула моя мать. И все закудахтали, припоминая, как именно я улыбнулась. Мало того, я закаркала, как обезумевшая ворона. — Моя крошка смеется! — обрадовалась моя мать.

— Это свечка на торте помогла, — решили все.

Чтоб он провалился, этот торт. С тех пор я научилась улыбаться естественно, как полагается здоровому и воспитанному человеку, но когда моя улыбка идет из глубины души, то она, сказать по правде, вызвана словами, произнесенными в палате общин после Первой мировой войны авторитетным, безукоризненно одетым, покойным мистером Асквитом.

ЖЕМЧУЖНАЯ ТЕНЬ

© Перевод. Т. Кудрявцева, 2011.

— Я его выслежу, — произнес мистер Невисс. — Я буду безжалостен.

Доктор Фелисити Грэйленд предложила ему конфетку, вазочка с которыми стояла у нее на столе (для детей?).

— Благодарю. Я разделаюсь с ним, — сказал мистер Невисс, — как только он попадет ко мне в руки.

— Да, мистер Невисс, — сказала Фелисити, которая работала врачом-психиатром в платном интернате для престарелых. — Собственно, мы оба с ним разделаемся. Для того мы здесь и находимся. Я вижу, вы значитесь как мистер О. Невисс. Что означает «О»?

— Я никак не пойму, кто мне больше неприятен, — сказал мистер Невисс. — Я ему переломаю…

— Мистер Невисс, — сказала Фелисити, — успокойтесь. Просто успокойтесь.

— «О» означает «Олаф». Нелегко успокоиться, — сказал пациент, — когда он стоит тут. — И он указал на место позади ее стула.

Фелисити откинулась на спинку стула.

— Пожалуйста, опишите мне эту Жемчужную Тень, Олаф, — сказала она. — Просто расскажите, что вы видите, со всеми подробностями. И зовите меня Фелисити, пожалуйста.

— Ну так вы сами можете это увидеть, — сказал Олаф. — Он стоит позади вас.

— А что он делает? — осведомилась Фелисити.

— Просто стоит, — сказал мистер Невисс. — Он всегда просто стоит, за исключением тех случаев, когда я пытаюсь схватить его, — тогда…

— Постарайтесь, — сказала Фелисити, — успокоиться. Что конкретно вы имеете в виду под Жемчужной Тенью?

— Ради всего святого, женщина, — сказал пациент, — да обернитесь же и сами увидите.