Книга «Работа мечты». За кулисами индустрии моды - Джулия Менситьери

<…> устроиться к кому-то из известных модельеров, продержаться там два-три года, зарабатывая гроши или вообще ничего, и это станет их визитной карточкой, которая позволит идти дальше. Другого пути нет. Проблема в том, что «устроиться» в известные дома теперь можно только по знакомству. <…> Способ, которым в свое время пользовался я — обходил всех подряд с папкой эскизов под мышкой, — больше не работает! Я помню, как на протяжении многих лет меня просто заваливали предложениями о работе, я постоянно отказывался, потому что их было слишком много.

Сегодня, в условиях перепроизводства работников модной индустрии и в свете нового статуса моды как мира мечты, профессия дизайнера сильно отличается от того, какой она была во времена молодости Тьерри. Возьмем, к примеру, Эльзу, дизайнера, около тридцати лет. Эльза училась в одной из лучших школ моды в Европе, и на выпускных экзаменах ее заметил креативный директор одного парижского дома моды. Эльза получила предложение работать в его компании. Полгода она была стажером, а затем ей предложили бессрочный контракт. В итоге в Henry Carat[100] она проработала четыре года, но потом ушла. В течение этого времени Эльза занималась «всем понемногу»: работала ассистентом в ателье, ассистентом дизайнера основной женской линии, а затем, когда мужскую линию «повторно запустили» в Италии (где ее и производили), она занялась ею. Основатель компании, Анри Кара, лично руководил художественным направлением дома, а также принимал активное участие в продажах и маркетинге. Короче говоря, «ему до всего было дело».

У Эльзы с ним сложились особые отношения, основанные на «благодарности; он принял меня на должность, ввел в профессию, обучил работе, я делала у него практические все. <…> Он был мне наполовину отцом, наполовину наставником. <…> Примерно 40 % моего времени занимала творческая работа, но это в лучшем случае. Это во многом зависело от сезона, но чаще я исполняла обязанности высококвалифицированного секретаря, отучившегося пять лет». Столь большое количество доверенных ей ролей означало, что она «находится в круге приближенных Месье». Именно ради него Эльза проработала в компании несколько лет, несмотря на неблагоприятные условия труда и маленькую зарплату.

Едва приступив к работе, Эльза узнала о плачевном финансовом положении компании: «Когда я говорила кому-нибудь в Париже, что работаю в Carat, люди говорили „нда“ и косо смотрели на меня. Но уже год спустя мы работали со звездами. Мы поднялись за счет крутых андеграундных вещей. <…> Итак, у нас не было ни гроша, по сравнению с другими домами, но были результаты, и у меня был шанс быть рядом с Месье и участвовать во всех проектах».

Несмотря на финансовые проблемы, бренд вновь обрел престиж и известность. Эльза участвовала в символически значимых проектах и имела шанс тесно сотрудничать с Анри Кара. Впрочем, все это привело лишь к увеличению объема работы и к довольно натянутым отношениям кое с кем из руководства и администрации. Эльза работала на нескольких должностях одновременно, пахала как проклятая по десять-двенадцать часов в день, часто по выходным, и умудрилась ни разу не взять отпуск или отгул. Что касается денег, то долгое время ей платили минимальную зарплату, затем, после того как она потребовала прибавки, ей стали платить 2000 евро без вычета налогов. Подобное отношение со стороны администрации компании заставило ее чувствовать, что с ней «плохо обращаются»:

Обычно раз в год зарплату повышают; но мне не повышали. Они проанализировали мои обязанности и сказали: «Почему ты должна получать больше, если твоя работа состоит в том, чтобы рисовать эскизы?» Это звучало оскорбительно. При том что администрация никогда не оплачивала мне сверхурочные, отчитывала за малейшие опоздания, не создавала мне нормальных условий для работы <…> все это оскорбительно.

Эльза никогда не обсуждала свои финансовые трудности с самим Кара. Творческое сотрудничество не предполагает обсуждения заработной платы: «Все же мы не собирались беспокоить этим Месье… Он был моим наставником, и такие вопросы мы просто не обсуждали, для этого не было подходящего случая. <…> Когда я приходила в администрацию, мне говорили: „Решение принимает Месье“. Но с Месье нельзя это обсуждать, потому что нельзя его беспокоить».

Помимо «перевода стрелок» и «ухода от ответственности» со стороны администрации отказ повысить Эльзе зарплату также был обоснован низкой оценкой ее работы: «Я говорила об этом с управляющей, но та всегда отвечала: „Да, но вы не так хорошо работаете“. Я сказала: „Вообще-то я тут одна рисую все эскизы, разве нет?..“» Промучившись так четыре года, за которые ее «выжали как лимон», и узнав, что производственный бюджет урезали еще больше и что предстоят увольнения, Эльза решила покинуть компанию. Она уходила с мыслью немедленно начать искать новую работу, но усталость, накопившаяся за долгий срок, взяла верх: «В день, когда я ушла с работы, сразу же после показа мод, я упала в обморок [горький смех]… Полное выгорание…» Год спустя она подытожила свой опыт так: «Мы были в привилегированном положении, он [Анри Кара] к нам очень хорошо относился, многому научил, но администрация нас не ценила; я убеждена, что они делали так специально, чтобы держать нас в узде, чтобы мы не задавались».

Эта стратегия доминирования, заключающаяся в обесценивании труда дизайнеров и выплате им мизерных зарплат, присуща далеко не только скромной компании, в которой работала Эльза. Многие из тех, с кем я разговаривала, делились похожим опытом работы в крупных домах, имеющих миллионы евро прибыли. Эмоциональный аспект, в силу которого Эльза воспринимала своего босса почти как отца, тоже часто присутствует в секторе моды. Эльза также осознает, что ее опыт не уникален — из разговоров с коллегами ей ясно, что все они находятся примерно в одном и том же положении. Вот к каким выводам это подталкивает Эльзу:

В секторе моды держат множество стажеров, которым вообще не платят или платят по 300 евро в месяц. И тебя все стремятся поставить на один уровень со стажером. А стажера, который только пришел на работу, ставят на один уровень с тобой. Это типично. В результате ты не чувствуешь уважения к себе, тебя вообще не ценят. Через три года я спросила себя: так, у нас, что, теперь стажеры будут коллекции отрисовывать? Валяйте, но не я буду за это потом отвечать. Это вероломно, тебя не оскорбляют в лицо, не дают пощечин. Формально к тебе будто бы относятся со всем уважением… А на самом деле тебя постоянно ущемляют, и ты не можешь ничего поделать. А потом они говорят: «Скажи спасибо,