Книга Ингуш и осетинка: право на любовь - Аминат Кулаева

Даехаедаег (сама как)?

– Отлично. Я это...хотела сказать тебе кое-что. В общем, я вчера гуляла с Хавой по проспекту***, и видела тебя.

– И что?

– Ну...ты сидела на коленях у парня. Поцелуйчики и все такое. Хава тоже видела. Тебе не стыдно? Люди смотрят. Ты осетинка!

– И что?! Он мой парень. Алан (осетин)! У нас серьезно.

– ИншаАллах (дай Аллах). Но все же, худинаг у (стыдно это).

– Ами, иди гуляй, сама разберусь. За собой бы следила, тоже мне!

Я была удивлена ее грубостью, но решила не обижаться. Ну и ладно, я-то пойду. Но про наших девочек я мало приятного слышала от людей других наций. А она только повод дает, для подтверждения легкомыслия и ветрености своей. Я не хочу, чтоб о наших девочках говорили в таком ключе.

Я сама всегда старалась скромнее одеться. Не то чтобы стать серой мышкой, нет, вкус у в одежде у меня есть. Но никаких юбок выше колен я не носила, ни декольте, ни лямок летом, ничего такого. Притом я вскоре подсела на повязки и косынки.

В Осетии я ходила иногда тоже в повязке или косынке. Маме это не нравилось, хотя изначально она сама советовала носить повязку из-за частых головных болей (я просто туго повязывала и становилось легче).

Наверное, это делало меня похожей на вайнашку и в какой-то мере спровоцировало дальнейшие события.

Глава 4. Последнее спокойное лето

Впереди была вторая сессия. Ужас, страх (студенты поймут). Особенно когда преподаватель зверь или националист, тогда еще напряжнее сдавать. Было много нервов, но мы сдали.

По родным я скучала ужасно, мне не терпелось скорее попасть в Осетию, к мамочке в объятья, к моей Фате! В июле месяце я уже была во Владике.

Какая радость. какое счастье ё-мое! Тут воздух другой, вода из-под крана вкусняшка. Я так соскучилась! Каждую ночь мы шептались с Фатимой, секретничали. У нее тогда появился жених и она просто летала. Но как оказалось потом, «у нее появился жених» – это значило, что ей просто понравился очень мальчик, который даже не знает ее имени! Бывает.

Словом, я была счастлива, только немного царапало душу то, что касается намаза... Я его пропускала часто в Осетии. Да и домашние косились, мол, зачем ты делаешь это. Они не понимали меня, даже давили на меня, чтоб оставила эту ересь (АстагфируЛлах).

Близился мой день рождения, когда мне должно было исполниться девятнадцать лет. Август. Отмечала я дома: позвала подружек, одноклассниц. Надарили мне кучу подарков! Папа с мамой подарили золотую цепочку и друзья деньги. Деньги я эти отложила, еще немного накопила и потом купила себе золотой кулончик в виде полумесяца с мечетью, о котором давно мечтала.

Лето пролетело, как обычно, дома время летит быстро. Если бы я знала, что это последнее спокойное лето в моей юности, дорожила бы каждым мигом еще больше.

Глава 5. Друзья и подруги

Я приехала обратно в Питер. Опять учеба. В сентябре был пост, в месяц рамадан. Впервые я держала пост. Первые пару дней ужасно хотелось пить и есть, но кое-как держалась. Позже привыкла и забыла о воде и еде. Желание само пропало.

Потом был ловзар (свадьба). Меня пригласила туда Хава. Сначала идти я не собиралась, но в последний момент Хава все же настояла, давя на жалость. Вроде как Мадина не пойдет точно, с другими вайнашками она не так близко общается, и потащила туда меня.

– Ну Ами, пожалуйста пойдем! Я так хочу на ловзар!!!

– Хав, мне там не место! Что я там забыла?!

– Ну Амин, ну пожалуйста, что ты ломаешься, мне пойти не с кем! Ну, на часик!!

Мне надоело ее нытье, я собралась. Надела длинное черное платье, собрала хвост и вперед. Кстати Хаваж был там. Но, конечно же, мы друг друга не узнали в жизни. Потом уже мне его показали на фото и видео (когда мы общаться начали). Так жизнь снова столкнула и развела нас, а мы и не заметили.

Были танцы, лезгинка. Хава жару дала! Мне тоже выпала возможность станцевать раз. Через час уже я тащила Хаву домой.

***

Последующие полгода ничего не изменилось. Учеба-дом, дом-учеба.

Многие вайнахи думали. что я вайнашка. Бывало, находили меня вконтакте и писали сходу на чеченском. Я понимала немного и нет-нет могла ответить на чеченском. Кто-то узнавал мой номер, звонил. Но я не встречалась ни с кем.

Потом появился в моей жизни Ирбег (осетин). Я не знаю, как назвать наше общение, но это была не дружба и не отношения. Он мне нравился, и я ему, но тормозил он по-страшному! Мы общались только в универе, иногда он звонил. Пару раз позвал в кино, но как назло, у тети было дурное настроение и она меня не отпускала.

Ирбег был мусульманином. Будь он не муслимом, мне бы пришлось поставить «крест», как говорится, на симпатии моей. Он часто говорил, что вот, все девочки испортились, и уже давно не девочки. А ты, мол. прям мечта, девочка на выданье.

Я слушала молча, мне было приятно это. Но, как он говорил обо мне, так же он нет-нет да начинал о других девочках. Он часто рассказывал о том, как к нему клеится то какая-то Инга, то какая-то Жанна, Света, Зарина… Я слушала его и не понимала: ну вот зачем он мне это рассказывает? Он говорил, как он их отшивает, а они все равно за ним бегают, чуть ли вены не режут из-за него.

Когда тема девочек была исчерпана, началась другая – о его шмотках! То он себе джемпер от Диор купил, за восемнадцать тысяч, то кепку Армани за десять.

Потом рассказывать начал, сколько тысяч он истратил за день. Я это слушала-слушала, молча, не знала, что сказать, меня это отталкивало. И это было не в его пользу. Я не люблю, когда парень рассказывает о своих финансовых возможностях, когда показывает свою состоятельность, когда говорит о своих поклонницах.

Особенно противно было то, что в разговорах со мной он постоянно обливал их грязью, но они оставались в его контактах и регулярно с ним переписывались, причем все его сообщения к ним начинались обращением «дорогая». В общем, как только я поняла, что это за фрукт Ирбег, осознала, что тут уже ничего