Книга Мефодий Буслаев. Свиток желаний - Дмитрий Емец

– Тебе решать! Бери только в случае, если у тебядействительно есть внутренняя решимость использовать его. В противном случаечеловек, носящий оружие, только подвергает себя лишним опасностям. Простопомахать сабелькой мало. Нужна уверенность, что ты сможешь переступить черезчью-то жизнь. Представь себе, что ты разрубаешь стража света… ту же Даф,например. Разваливаешь ее от плеча до пояса… Ну?

Мефодий, никогда не жаловавшийся на отсутствие воображения,представил. Вот он заносит меч, вот бьет Даф – белозубую, веселую, крылатую…Ему стало жутко, и он поспешно шагнул назад, опасаясь, что темный клинокнеправильно его поймет.

– Но почему Даф? Ведь она… – начал он.

– Все с тобой ясно, синьор помидор!.. Опять у кого-топриступ «бэ-эзумной симпатии», а? Барашек «бэ-э-э»! – насмешливо оборвал егоАрей.

Мефодий сердито отвернулся и покраснел.

– Ерунда! Никогда я такого не говорил, – огрызнулся он.

– Ну-ну… Разумеется… Кто же спорит с будущим повелителеммрака, который обмухлевал в карты самого Лигула? Все знают, что наш будущийсуровый властитель интересуется девочками не больше, чем выращиваниемшампиньонов в домашних условиях! – ухмыльнулся Арей.

– Вот именно! – буркнул Мефодий. – В самую точку.

Арей перестал улыбаться. Насмешливое выражение с его лицаточно проливным дождем смыло.

– Тема про барашка закрыта. Но все равно, я думаю, твойклинок лучше оставить в резиденции мрака. Ты явно не готов к бою. Или придетсявызывать Хоорса. Вот уж кто умел напоить меч кровью. Досыта напоить, дорукояти… К тому же, насколько я помню, при слове «мораль» Хоорс всегда начиналискать глазами словарь, потому что никак не мог запомнить, что это такое.

– Я не буду вызывать Хоорса, а меч возьму, – упрямо заявилМефодий.

Арей пожал плечами и не стал спорить.

– Выбор твой. Только не удивляйся потом, если меч выберетножны у тебя в груди. Эдак между ребрами.

– А ну, перестань! – вдруг крикнула кому-то Даф. – Брысь!

Арей повернулся на ее голос. Оказалось, Депресняк, которомунадоело воевать с ошейником, вспрыгнул на стол и терзал когтями комиссионерскиеотчеты. Котик явно засиделся. Даф кинулась было снимать его со стола, однакобарон мрака отнесся к поведению Депресняка снисходительно.

– Этому мальчику валерьянки больше не наливать, – только исказал он.

– Не в том дело. Просто он уже часа два ни с кем не дрался,– оправдываясь, заявила Дафна.

Улита хихикнула, наблюдая, как Даф ловит упирающегося котикапоперек живота и пытается затолкать его в комбинезон. Депресняк сопротивлялся иглубоко пропахивал когтями полировку.

– Чем бы дитё ни тешилось, лишь бы никого не убило. Твоегобы котика в мешок да в речку Лету у Харона баржу подгрызать… Эй, осторожно, тыему крыло подогнула! – комментировала Улита.

– А пусть не сопротивляется!.. Ты, похоже, начинаешьпривязываться к моему котику, – заметила Даф, продолжая воевать с Депресняком.

Улита кивнула. В последнее время она действительноотносилась к Депресняку гораздо лучше, что не мешало ей порой носиться занапакостившим котом по всей резиденции мрака с рапирой.

– Я люблю тех, у кого башня на резиночке. Сорвет ее,помотает, а потом на место вернет, – согласилась она.

Снаружи, со стороны переулка, примыкавшего к БольшойДмитровке, послышался грохот столкнувшихся машин. Запрыгали по асфальту градиныразбитых фар. Отскочил бампер. Заплакала сигнализация. Все говорило о том, чтокто-то решительно припарковался прямо в поставленный на стоянку автомобиль. Аеще спустя минуту в кабинете Арея появились страшные раскосые глаза.

– О, наш Мамайчик приехал с Куликовской битвы! А то я думаю:где он, родимый, в пробке, что ли, застрял? – проворковала Улита.

* * *

Прижимая к груди футляр с мечом, Мефодий выбрался из жуткогорыдвана, когда автомобиль врезался в гипсовую чашу у главного входа в театр«Муза». Мамай, все так же мрачно ухмыляясь, пинком ноги закрыл ржавую дверь.Затем дал задний ход, круто развернулся, и его громыхающая потусторонняяколымага умчалась, царапая днищем асфальт.

Даф стояла рядом с Мефодием, держа в руке поводок,пристегнутый к строгому ошейнику Депресняка. Кроме того, учитывая, чтоДепресняк явно был настроен с кем-нибудь подраться, она надела на кота намордник.Депресняк в комбинезоне, строгом ошейнике и наморднике выглядел комично. До техпор, во всяком случае, пока кто-нибудь не вздумал бы заглянуть в его красныеглаза.

Улита поигрывала рапирой, для которой у него не было даженожен.

– Прямо так и пойдешь? Не хочешь ее спрятать? –поинтересовался Мефодий.

– Не собираюсь. Эту рапиру увидит лишь тот, у кого естьмагические способности. Для остальных же это просто зонтик. Маскировочнаямагия, знаешь ли.

Шагнув в сторону, Улита коснулась острием рапиры шеитолстого клерка, сидевшего в открытом кафе рядом с театром. Склонившись надодноразовой тарелочкой, тот пожирал пельмени с таким важным видом, будтопроизводил невесть какое сакральное действо. Ощутив прикосновение металла,клерк принялся беспокойно озираться. Наконец его свинячий взгляд уперся вУлиту.

– Девушка, осторожнее со своим зонтиком! Не видите, что ли,что людям мешаете? – сказал он сердито.

– Простите, дяденька! Умоляю вас, не прерывайте пищеварение!– успокоила его Улита.

Не оглядываясь на своих спутников, Арей решительнонаправился ко входу в театр.

На миг их группа отразилась в застекленной афише срасписанием спектаклей. Мефодий, увидевший всех со стороны, оценил, что видок уних был провоцирующий и колоритный. Пышная Улита в вызывающем красном платье(она утверждала, что на красном не видна кровь), жующая на ходу шоколадныеконфеты; даже при том, что рапира ее казалась всем зонтиком, заставлялалопухоидов то и дело оглядываться. Смуглый Арей с разрубленным лицом, прокладывавшийсебе в толпе дорогу, как ледокол. Светловолосая девчонка с торчавшей изрюкзачка флейтой и непонятно с чем на поводке: ни с мышонком, ни с лягушкой, ас психованной зверушкой. И, наконец, он, Меф Буслаев, пожалуй, самый поканеприметный в этой группе.