Книга Пусто : пусто - Анна Бабяшкина

Среди прочитанных Люсей накануне Этого ужасного воскресного утра историй был один миф, чтение которого она в последствии посчитала пророческим.

— Меня как будто небо предупреждало о том, что случится! — трагическим голосом уверяла она потом одну из подруг. — Я даже почему-то два раза его перечитала. Только тогда я, конечно, совсем не правильно его поняла.

Это был миф, рассказанный в «Пире» Платона. О том, что когда-то люди были трехполыми, четырехрукими, четырехногими и двуликими. Ну, то есть каждый тогдашний человек состоял как бы из двух сегодняшних людей, сросшихся животами, и с лицами, обращенными к спине. Гениталии также со стороны спины располагались. Соответственно, наблюдались полностью женские существа (ЖЖ), полностью мужские (ММ) и андрогины, соединяющие в себе мужское и женское начала (МЖ). Конечно, от такого физического устройства у них возникали определенные проблемы при ходьбе. Двигаться они могли либо туда, куда одна из половин прикажет, либо «колесом», наподобие нынешних циркачей и гимнастов. И были эти двулюди такими сильными, что сам Зевс начал бояться, что они доберутся до его Олимпа и сотворят над ним что-нибудь нехорошее. К тому же рабочей силы разросшемуся семейству древних богов стало не хватать — ведь эти двойственные люди должны были доставлять бессмертным жертвоприношения. Словом, боги поднапряглись и придумали, как решить обе проблемы разом: взять и поделить каждого человека на две части. Вот вам и удвоение трудовых резервов, и ослабление противника.

Сказано — сделано. Начали делить. Кого-то молнией почикали, а других резать по живому пришлось. Аполлон тут же раны залечивал, то бишь кожу с краев к животу стягивал и в пупок завязывал. Ну и лица к пупку со спины разворачивал — чтобы, значит, смотрели смертные на свои уродства и помнили, кто на земле хозяин.

Но неувязочка вышла. Хоть и боги за работу взялись, но и они всего предусмотреть не могут. Разъединенные половины тут же бросались в объятия друг другу, соединялись пупками и так и сидели обнявшись, страстно желая срастись. А по отдельности ничего делать не хотели, даже есть и пить. Не говоря уже о жертвоприношениях.

Так и умирали они от голода и бездействия, плача друг у друга на груди. Тогда начинающий селекционер Зевс разработал новый план: он придумал пересадить не только лицо, но и половые органы своих подопытных на сторону живота. И это сработало.

Во-первых, в результате этой несложной операции после тесных объятий М и Ж люди стали размножаться. И даже если обнимались М и М или Ж и Ж, то они получали удовлетворение от соития, после чего были способны передохнуть, съесть что-нибудь и принести жертву богам.

«Вот с каких давних пор свойственно людям любовное влечение друг к другу, которое, соединяя прежние половины, пытается сделать из двух одно и тем самым исцелить человеческую природу», — заканчивалось повествование.

Люсенька вздохнула и задумалась. Что-то в этом мифе показалось ей неправильным, по крайней мере, не таким, как помнилось с детства. Ну конечно! Может быть, из-за того что она читала тогда детский вариант легенды, а может быть, из-за того что книжка та была советская, не было в ней никаких трех полов! Не говорилось там ни о каких ММ и ЖЖ! Там были только МЖ, разделенные всемогущим Зевсом на мужчин и женщин и призванные теперь вечно искать друг друга по свету и радоваться встрече. Да! Этот же миф Люся читала где-то совсем недавно. Где же? Ах да, в книжке Пабло Коэльо «Одиннадцать минут». И там тоже не было никаких ЖЖ и ММ, а только нормальные МЖ. А Коэльо знает, что пишет, — небось не по советским учебникам учился. Какой ужас! Что за дурацкое издание ей подсунули? Если ему верить, то все эти ужасные гомосексуалисты и лесбиянки — не подлые извращенцы и саботажники размножения, а такие же несчастные и тоскующие по идеальной любви половинки? Бред, бред, бред… Как такое безобразие можно печатать в книжках? Противная и лживая притча. Если бы люди и правда искали свою одну-единственную половинку, а не женились на первом же более-менее подходящем экземпляре, то человечество давно бы вымерло! Попробуй тут найди среди шести миллиардов людей одного-единственного своего! Словом, надо эту глупую басню забыть. Люся так расстроилась, что даже дала себе зарок никогда не употреблять по отношению к своему будущему мужу (ведь должен же он когда-нибудь появиться) выражение «моя вторая половинка». С этими мыслями она и провалилась в сон. Сон приснился дурацкий.

* * *

Люсенька как будто скатилась по войлочной трубе в низко гудящую темноту. Вокруг слышались шорохи и сопение. Постепенно где-то над головой начали зажигаться маленькие лампочки, и стало ясно, что это самолет. Шторки на всех окнах почему-то были опущены. Люся принялась разглядывать попутчиков и с удивлением обнаружила, что многие из них одеты в ночную одежду: пижамы, ночнушки, а некоторые вообще летели в одних трусах или даже голыми и совершенно этого не стеснялись. Тут г-жа Можаева взглянула на себя и поняла, что она тоже зябко кутается во фланелевую рубашку для сна.

— Очень уютное место, чтобы наконец уснуть по-настоящему, — поделилась Люсенька соображениями с соседкой — бледной женщиной лет сорока. — Надеюсь, что лететь нам еще долго.

Женщина только кивнула в ответ. Люся откинула спинку кресла и попыталась поудобнее устроиться. Как только ей это удалось, шум потихоньку стал угасать, а мерные вибрации сменились спокойным раскачиванием с угасающей амплитудой. Как будто Люсенька каталась на качелях, и теперь они плавно останавливались.

Пространство вокруг наполнилось встревоженными голосами и ветром. Люся открыла глаза и увидела, что запасные выходы самолета открыты, и через них в салон врывались тот самый ветер, что разбудил ее, и яркий солнечный свет. Пассажиры толпились у выхода. Г-жа Можаева решила не отрываться от коллектива и проследовать за всеми. Люди безбоязненно садились в оранжевый желоб наподобие тех, по которым катаются в аквапарке, и скользили вниз. Что там происходило дальше, Люсенька не смогла рассмотреть из-за плотного тумана, тут же окутывавшего спустившихся по самую грудь. Туман был настолько густым, что оказалось невозможно понять, где приземлился самолет? В каком-нибудь глухом месте или на аэродроме?

Наконец настала очередь Люси. Она села в оранжевый желоб и стремительно понеслась вниз. После сумрака самолета солнечный свет ослеплял так, что даже пришлось зажмуриться. Горка становилась все более пологой, и движение в конце концов прекратилось. Люся встала на ноги и пошла. Почва под ногами насторожила ее: она как будто бы шла по пересохшему болоту или батуту — земля пружинила. Казалось, что если подпрыгнуть, то тут же взлетишь высоко-высоко. Люся на всякий случай несильно прыгнула. И действительно взлетела над туманом. Взору ее открылся невероятно белоснежный самолет, как будто утопающий в вате. Яркий оранжевый трап, по которому все еще скользили люди, и безумно яркое небо. Над головой не пролетало ни одного облачка, а солнце палило, как в июльском Каире.

Люся плюхнулась обратно в пружинистый пух и снова взлетела. На этот раз она заметила, что рядом точно так же, как поплавки, взлетают и падают люди. А невдалеке, метрах в трехстах от Люсеньки, виднелся неподвижный человек, паривший над туманом в полный рост и никуда не падавший. Он призывно махал народу руками, и многие весело прыгали по направлению к нему.