Книга Пусто : пусто - Анна Бабяшкина

Еще пару месяцев назад Люся Можаева была уверена, что рано или поздно выйдет замуж. Например, встретит свою судьбу где-нибудь за столиком в кафе. Или на работе в небольшом туристическом агентстве «Попутный ветер», где она продавала бледнолицым москвичам солнечные пляжи Египта и Турции. Ведь может же там вдруг появиться какой-нибудь новенький ужасно очаровательный сослуживец, который влюбится в нее со второго взгляда и сделает предложение? Но с тех самых пор, как случилось Это, Люсю одолевает глубокая тревога за свое будущее.

Нет, Люсенька не стала инвалидом, не потеряла разум и даже не растолстела до 60-го размера. Она вообще никак особо не изменилась (если не считать душевной эволюции) и по-прежнему оставалась вполне привлекательной особью для противоположного пола: милой крашеной блондинкой (48-й размер одежды, рост 170 см, без в/п, материально обеспечена), к тому же весьма пропорционально сложенной. И если бы она все еще жила в том чудесном мире, в котором встретила свое 25-летие, то по-прежнему ждала бы Принца, будучи уверена в своих неоспоримых достоинствах. Обычно она насчитывала у себя их (достоинств) как минимум три. Во-первых, ей досталась ножка всего-навсего 36-го размера. Иногда, в порыве кокетства, она даже покупала себе обувь в «Детском мире». Во-вторых, Люсенька умела съедобно готовить. В-третьих, г-жа Можаева находила себя ужасно толерантной.

— В сущности, мужчина готов влюбиться в любую мало-мальски симпатичную женщину, если она не станет запрещать ему курить, смотреть футбол, играть в компьютерные игры и пить пиво с товарищами. Я готова проявить такое понимание по отношению к объекту своей страсти, — пересказывала Люсенька подругам основные постулаты учения о том, как приручить мужчину, за чашкой зеленого чая в модной кофейне. При этом ножка ее старательно играла туфелькой 36-го размера, а глазки стреляли по сторонам в поисках того самого объекта, по отношению к которому можно было бы применить эту весьма жизнеспособную теорию.

Стоит заметить, что учение это вытекло из одной фразы-рецепта личного счастья Лили Брик, легендарной любовницы не менее легендарного Владимира Маяковского. «Надо внушить мужчине, — учила Брик, — что он замечательный или даже гениальный, а другие этого не понимают. И разрешить ему то, что не разрешают дома. Ну а остальное сделают хорошая обувь и шелковое белье».

Впрочем, теория эта была уже однажды проверена Люсей. Она как-то раз жила гражданским браком «с одним очень достойным мужчиной». К несчастью, мужчина этот не понял своего счастья.

«Достойного мужчину» звали Алексей Соловьев. Добродушный толстяк нестоличного происхождения и владелец одного из столичных рекламных агентств мелкого калибра полюбил Люсю, скорее всего, за кулинарный талант. Но он предпочитал уверять, что ценит ее «утонченность и изысканность». А она, скорее всего, полюбила его за любовь к себе.

То недолгое время, что они провели на одной жилплощади, действительно можно было бы назвать «жизнью душа в душу». Люся в очаровательных кружевных фартучках мастерила «шарлотку» и «селедку под шубой», выдумывая им игривые новые названия (наподобие «услада рыцаря» и «завтрак викинга»). К возвращению Соловьева Люсенька накрывала в кухне, которую она именовала не иначе как «столовая», белоснежную скатерть, ставила свечки, раскладывала ножи и вилки и садилась ждать. Соловьев шумно восхищался сервировкой, хватал тарелку и мчался вместе с нею в соседнюю комнату — есть он предпочитал, лежа на диване перед телевизором. А Люсенька задувала свечу и ела какой-нибудь очередной «желтоокий взор африканской кошки» (то бишь яичницу из двух яиц) в гордом одиночестве.

Естественно, Соловьеву разрешалось курить во всех комнатах, смотреть футбол на полную громкость и пить пиво с товарищами (к счастью, он не был фанатом компьютерных игр). И Соловьеву эта вседозволенность очень импонировала. Счастье казалось таким крепким, что Люся даже чуть было не заскучала и не уверовала в свою женскую гениальность и простоту мужских натур. Буря, представьте себе, нагрянула совершенно неожиданно.

В пятницу, как это часто бывало, Соловьев позвонил ей часиков в восемь вечера домой и сообщил, что придет сегодня поздно — он собрался «с мужиками пива попить». Люся ничуть не удивилась: по пятницам Лешенька очень часто пил пиво с друзьями. Иногда эти дружеские посиделки продолжались до глубокой ночи. Тогда Соловьев бросал свою любимую «ауди» у какого-нибудь питейного заведения и отправлялся домой на такси. Словом, Люся отнеслась к его известию как к сводке погоды или задачке, начинающейся словами «предлагаемые обстоятельства».

— Хорошо, дорогой! Только помни, что твоя маленькая киска очень ждет тебя дома, — промурлыкала Люся. — Я приготовила тебе что-то вкусненькое, и скоро будут показывать матч ЦСКА — «Шинник» по телевизору. Тебе записать игру?

— Спасибо, мой муреночек, — ответил бас Соловьева. — Какая же ты все-таки у меня хорошая. А то Васька вон своей даже звонить боится— говорит, эта мегера сразу в трубку начнет орать, чтобы кончал жрать водку и шел домой. А ты у меня — самая мудрая и понимающая женщина в мире. Я люблю тебя!

Счастливая и довольная собою Люся положила трубку и уселась смотреть сериал. Потом показали «О, счастливчик!», потом вечерний выпуск новостей. Потом все каналы как будто сговорились и начали транслировать какие-то дурацкие боевики. Люсенька выключила телевизор и залегла в кровать с любовным романом. И вот, в самый волнующий момент, когда некий Том уже начал ласкать под платьем упругую грудь некоей Мэри, у Люси навернулись на глаза слезы счастья, она порывисто прижала книжку к груди, и взгляд ее мечтательно вознесся к потолку. Когда неожиданная волна саспенса отхлынула, Люся мельком взглянула на часы. Они показывали уже час ночи! О боже! А Соловьева все еще нет дома! «Надо бы ему позвонить, — подумала Люся. — Вдруг с ним что-нибудь случилось?»

Она уже схватила телефонную трубку, как неожиданно мудрая мысль остановила ее порыв. А что если он решит, что она его контролирует? Что она ему не доверяет? Нет, надо как-нибудь хитро так позвонить, чтобы и удостовериться, что он жив, но и не намекать ему на то, что ему пора быть дома. Люся провела в глубоких раздумьях четверть часа и наконец набрала номер мобильного своего гражданского супруга.

— Але! — пробасил он с весьма нетрезвыми интонациями.

— Это я, твоя Пенелопа! — обрадовалась она в трубку тому, что застала его живым и, кажется, даже сытым-пьяным, и затараторила: — Лешенька, я тут слово в кроссворде не могу отгадать. Подскажи мне, пожалуйста, как называется футбольная команда высшей лиги из девяти букв, первая «Л».

— Ну «Локомотив», — озадаченно ответил Соловьев.

— Пасиба, Лешечка, ты у меня такой умный! — Люся уже собралась было положить трубку, довольная, как ей казалось, удачно найденным решением проблемы, но Леха вдруг пробасил в трубку:

— Люська, ну ты чего хотела-то на самом деле? Чего ты звонила-то?

Ошарашенная столь грубым обращением Люся сначала помолчала, но потом списала сей жаргон на действие винных паров и решила очередной раз проявить толерантность.