Книга Беспутный лорд - Маргерит Кэй

— О не заставляйте меня, прошу вас!

— О, нет, вы упадете в мои объятия по собственному желанию.

— Нет. Уверяю, вы ошиблись во мне. У меня нет никакого опыта. Умоляю, милорд…

Глаза его снова потемнели от гнева. Но теперь в них появилось нетерпение; неудовлетворенная страсть, долго сдерживаемая, прорывалась, и он перешел к действиям: уложил ее на софу, лег сверху и прижав своим сильным телом, поцеловал в губы. Она извивалась под ним, ее кулачки колотили его по его спине и груди. Но он не отпускал, и она чувствовала, что слабеет и теряет контроль над своим телом. Губы ее раскрылись, тело слегка выгнулось ему навстречу.

Почувствовав эту перемену, он стал терять голову. Ее рука безвольно опустилась, и она ощутила жесткий ворс турецкого ковра, напоминавшего щетину на небритом лице Кита. И вдруг нащупала ручку своего ридикюля, который завалился под софу. Она с трудом расстегнула застежку и начала перебирать лежавшие там предметы — платок, кошелек, зеркало и острый тяжелый металлический предмет.

Кларисса вытащила за ручку маленький, инкрустированный драгоценными камнями кинжал, высоко подняла руку, второй рукой при этом с силой уперлась в грудь лорда и оттолкнула его. От неожиданности он скатился на пол, увлекая за собой Клариссу. Кинжал, скользнув по большой бронзовой пуговице, острием вонзился в его плечо.

Глава 8

— Кит! О, Кит! Я убила тебя…

— Не будь дурой, Кларисса, ты меня просто поцарапала.

— Так ты жив, спасибо тебе, Господи.

— Слушай, нельзя убить человека, воткнув игрушечный ножик ему в руку. Почти нет крови.

— Дай я осмотрю рану. Нет, нет, не вставай. Может быть, я вызову доктора? Налить тебе бренди?

— Прекрати! Сядь, сделай глубокий вдох и помолчи минуту.

— Но дай мне посмотреть на эту ужасную рану.

— Кларисса, если ты не замолчишь, я убью тебя твоей же игрушкой. Где этот проклятый ножик?

— Вот он.

— Отдай мне. — Он вытащил кинжал из ее пальцев и, разглядывая, удивленно поднял брови. — Опасная игрушка, скорее оружие, и если бы не толстая ткань, рана могла быть серьезной, если не фатальной.

Он вынужден был признать, что она окончательно сразила его этим поступком. Он никогда еще не встречал такой женщины, никто не угрожал ему ножом, хотя было много таких, кто охотно расправился бы с ним.

— Это кинжал моего отца. Одна из немногих вещей, которая не была продана. Я положила его в мой ридикюль. Поверьте, я сожалею, я не хотела вас ранить.

В глазах лорда мелькнули искорки.

— Трудно в это поверить, убежден, что присяжные тоже не поняли бы вас. Если вы не хотели меня ранить, то зачем воткнули в меня нож?

— Моим намерением было только угрожать, так чтобы вы выпустили меня. Но когда мы свалились на пол, произошел несчастный случай. Мне хотелось, чтобы вы отнеслись серьезно к моим словам. Я думала… О, сама не знаю, о чем я думала.

— Но это слишком, вы готовы меня убить, чтобы избежать моих объятий? Не думал, что я вам внушаю такое отвращение.

— Это неправда. — Она прошептала последние слова. И снова забеспокоилась по поводу его раны. — Вам больно? Позвольте мне осмотреть рану, даже если вы считаете ее просто царапиной. Надо перевязать, и, возможно, вам понадобится перевязь на руку.

В ее голосе безошибочно угадывалась надежда на избавление. Несмотря на все, что между ними произошло, она хотела сбежать. Что ж, у нее есть возможность это сделать, он сейчас не в том состоянии, чтобы принуждать кого-то к любви, ему надо немного прийти в себя, к тому же он устал и хотел спать. Им обоим надо отдохнуть. Он стянул с себя тесный сюртук, с сожалением взглянул на прореху в дорогой ткани.

Рана была маленькой и немного кровоточила. Нож проткнул мягкую ткань плеча.

Она дернула шнурок звонка, и почти мгновенно появился ливрейный лакей. Он не выразил удивления при виде своего хозяина, раненного и полураздетого, в обществе заплаканной женщины, одежда ее была в беспорядке, волосы рассыпались по плечам. Она потребовала бинты, горячую воду, порошок базилика; слуга отправился выполнять приказание с таким невозмутимым видом, будто она просила подать чаю и бисквитов.

— Ваши слуги привыкли к таким сценкам?

— Едва ли. Ни разу не был ранен и ни разу не приводил любовниц в этот дом. Все впервые и именно с вами.

— Я не ваша любовница.

— Нет, но скоро станете.

— Нет, не стану. Я не могу. И вы не сможете ничего со мной сделать, вы понимаете, что я имею в виду. Ваша рука будет на перевязи и…

— Остановитесь, пока не запутались окончательно. — Он ухмыльнулся недобро, но в голосе была усталость, и зевнул. — Кажется пока вы в безопасности. Вы перевяжете мою руку, потом мы оба поспим, по отдельности. Когда вы выспитесь, прикажите слугам наполнить для вас ванну. Потом мы поужинаем. — И поднял руку, когда она хотела что-то сказать. — Нет, умоляю, перестаньте спорить. Примиритесь, что мы не вернемся сегодня в Лондон. Кроме остальных причин — это ваша преступная попытка защитить себя с ножом в руках, сделала меня сегодня не пригодным для путешествия. И прежде чем спросите — нет, вы не поедете одна. А теперь будьте благоразумны, и прекратим дискуссию.

И она поняла, что последовать его совету самое лучшее, что можно сейчас сделать. Но промолчала.

Слуга вернулся с горячей водой, льняными полосами, корпией и порошком. Его отношение к незнакомке было вполне почтительным.

— Это все, милорд?

— Да, благодарю, Роберт. Да, скажите миссис Хэтчингс, что мы ужинаем в семь. И предупредите, что мисс… Уоррингтон понадобится горячая ванна позже.

И главное, пусть приготовят красную комнату для мисс Уоррингтон, и как можно скорее. — Он повернулся к Клариссе. — Надеюсь, вы поняли и сами, но предупреждаю: не делайте ситуацию еще более напряженной, для вашего же собственного блага.

Игнорируя ее возглас возмущения, он откинулся на подушку и закрыл глаза.

Кит проснулся и увидел, что один. Его рука была перевязана. В камине тлели угли, шторы задернуты, неизвестно, сколько времени он проспал. Он сел, позвонил и потребовал у явившегося слуги наполнить ванну, потом отдал несколько коротких приказаний относительно завтрашнего дня, направляясь через холл к лестнице. Кит отдохнул, и к нему снова вернулось хорошее настроение, когда он вспомнил, что Кларисса спит сейчас в комнате, соседней с его спальней. Он не мог припомнить такого сильного желания обладать женщиной, которое было похоже на наваждение. Наконец он избавится от него сегодня, а уже послезавтра забудет о ней, пусть она уходит из его жизни.

Кларисса безмятежно спала на огромной с пологом, высокой, на четырех столбиках, кровати, утонув в перине, на голландских простынях, приятно согретая легчайшим пуховым одеялом такого же цвета, как полог кровати. Проснувшись, она почувствовала себя отдохнувшей. Комната была большая, освещенная пылавшим огнем в камине. Кровать стояла напротив огромного, во всю стену, окна, из которого, вероятно, было видно море. Ей казалось, что сквозь сон она слышит шум волн.