Книга Незнакомцы у алтаря - Маргерит Кэй

«Дорогая мадам Гера!

Позавчера, когда я прогуливалась в окрестностях Каугейта, ко мне подошел молодой человек, который помог мне раскрыть зонтик. Поскольку он был вежлив и очень хорошо одет, а дождь лил как из ведра, мне показалось, что будет неучтиво не предложить ему разделить мое убежище. Он с готовностью согласился. Но оттого, что зонтик у меня маленький, мы оказались в несколько компрометирующей близости, чем этот джентльмен не замедлил воспользоваться. Он сорвал с моих губ поцелуй и сделал это еще несколько раз, пока мы прятались от ливня вблизи какого-то дома. К тому времени, как дождь кончился, мы с ним, если можно так выразиться, познакомились куда ближе, чем следовало.

Мы расстались, а я так и не узнала, как его зовут. Увы, этот молодой человек не только покусился на мою добродетель, он унес и зонтик, который мне подарил другой джентльмен. Он непременно начнет допрашивать меня с пристрастием, когда обнаружит потерю. Боюсь, он не поймет, почему так странно действует на женскую силу воли сочетание дождя, симпатичного молодого человека и очень маленького зонтика. Что мне делать?»

Эдинбургу июнь 1840 г.

– Мне очень жаль, миссис Макбрейн, но ничего не поделаешь. И в завещании вашего отца, и в законе все указано совершенно недвусмысленно. Здесь не может быть никаких сомнений, хотя, если вы непременно желаете выслушать чье-нибудь еще мнение… похоже, мой компаньон только что освободился.

– Мистер Томсон, вы и есть «еще чье-нибудь мнение», – презрительно ответила женщина. – Я не стану тратить деньги, которых у меня нет, благодаря транжире-мужу и отцу, передавшему деньги в доверительную собственность или траст… Уверена, что от вашего компаньона я не услышу ничего нового. Законы пишут мужчины для мужчин, и распоряжаются всем тоже мужчины. И вот что я вам скажу, мистер Томсон: будь прокляты ваши законы! Они вынуждают меня зарабатывать на жизнь любым способом. Боюсь, мне придется заняться древнейшей профессией в трущобах Каугейта! Всего доброго!

– Миссис Макбрейн! Мадам, вынужден просить вас… – с ошеломленным видом начал Томсон.

Его клиентка тряхнула головой и стремительно покинула кабинет. В приемной Иннес Драммонд, только что завершивший столь же неудовлетворительную беседу с компаньоном Томсона, с восхищением наблюдал за эффектным выходом дамы. Она хлопнула дверью с такой силой, что стеклянная панель, на которой были выгравированы фамилии «Томсон и Баллард», жалобно задребезжала. Затем Иннес услышал, как ее каблучки застучали по ступеням крыльца, выходившего на Парламент-сквер.

Ей так же, как и ему, не терпелось покинуть контору. Захлопнув дверь с не меньшей силой, чем его предшественница, Иннес вдруг подумал: похоже, он и эта дама стали жертвами одних и тех же обстоятельств. Очень странно!

Спустившись по лестнице, он распахнул тяжелую деревянную входную дверь и чуть не сбил с ног ту, о ком только что подумал.

– О, простите! – воскликнул он.

– Нет-нет, это я виновата.

Она шагнула в сторону, и Иннес заметил, что на ее ресницах блестят слезы. Задетая тем, что он это заметил, незнакомка смахнула слезы рукой в перчатке и, отвернувшись, прошла мимо него.

– Погодите! – Сразу сообразив, что ждать она не станет, Иннес схватил ее за руку. – Мадам, вы расстроены.

Вырываясь, она наградила его испепеляющим взглядом:

– Я не расстроена. Хотя это вас совершенно не касается, я абсолютно не расстроена. Я…

– Вы в ярости, – с кривой улыбкой закончил за нее Иннес. – Прекрасно понимаю, что вы сейчас чувствуете.

– Сомневаюсь!

Глаза у нее были светло-карие, широко расставленные, окаймленные очень длинными ресницами. Пожалуй, ее нельзя было назвать хорошенькой и она явно не относилась к тем мягким, податливым особам женского пола с губками, похожими на бутон розы, и кротким взглядом, но его сразу потянуло к ней.

Она скептически хмыкнула и сдвинула брови, отчего на лбу появилась складка. Иннес отметил, что миссис Макбрейн не юная барышня – на вид ей можно было дать лет двадцать восемь. Ее глаза выдавали живой ум и некоторый цинизм. А губы… ее губы были пухлыми, нежными и чувственными. Иннес сам себе удивился, когда вдруг понял, что внимательно разглядывает стройную фигуру женщины в элегантном серо-оливковом пальто. Он еще больше удивился, сообразив, что ему хочется узнать, как она выглядит без одежды.

– Иннес Драммонд, – представился он. Во-первых, молчать дольше было неприлично, а во-вторых, ему не хотелось, чтобы она просто ушла. Его собеседница надменно подняла брови, отчего-то сразу став моложе. – Я, так же как и вы, жертва закона, родного отца и трастового фонда, – продолжал он. – Правда, в отличие от вас, я не обременен женой-транжирой, ни какой-либо другой…

– Вы подслушивали мой разговор с мистером Томсоном!

– Я должен был притвориться, будто ничего не слышал? Вы говорили так громко, что это было довольно затруднительно.

Она только хмыкнула:

– Не сомневаюсь, мистеру Томсону мои слова совсем не понравились и тон тоже! Дьявол бы побрал этих юристов вместе с их законами! Как видите, я умею не только кричать, но и ругаться, хотя уверяю вас, обычно не делаю ни того ни другого.

Иннес рассмеялся:

– А знаете, я в самом деле понимаю, что вы сейчас чувствуете.

Она криво улыбнулась:

– Мистер Драммонд, вы мужчина, поэтому не можете меня понять. А теперь… вы позволите мне пройти?

– Куда вы? – спросил он, не успев подумать. Ему хотелось лишь одного – удержать ее.

Женщина снова подняла брови, на сей раз еще более возмущенно.

– Я лишь хотел предложить, если у вас нет срочных дел… Но вас, наверное, ждет муж?

– Мой муж умер, мистер Драммонд, и хотя после похорон у меня почти ничего не осталось, я все равно не слишком горюю.

– А вы всегда говорите прямо, без обиняков, миссис Макбрейн?

Иннес старался не показывать, насколько потрясла его ее черствость. Его собеседница, впрочем, не обиделась и не улыбнулась, а лишь слегка побледнела.

– Я говорю то, что думаю. И пусть мое мнение кому-то неприятно, по крайней мере, я не притворяюсь, делая вид, что у меня вовсе нет никакого мнения.

Несомненно, подумал Иннес, за ее словами кроется горький опыт… Его любопытство разгоралось.

– Если вы не спешите, приглашаю вас выпить по стаканчику. Разумеется, я ни в коей мере не имею в виду ничего неприличного, – поспешил добавить он. – Мне только показалось, что неплохо будет, так сказать, расслабиться… выпустить пар в обществе родственной души… – Заметив ее ошеломленное лицо, он покачал головой. – Нет так нет! Простите, у меня был ужасный день, вернее, ужасные несколько недель, но мне все равно не следовало обращаться к вам с таким предложением.