Книга Падший клинок - Джон Кортней Гримвуд

— Мне причинили обиду, — заявил Брибанцо.

— Наверное, нежелательный жених?

— Можно сказать и так… — Брибанцо, смирив свой гнев, развел руками. — Госпожа, здесь кроются политические осложнения для нашего города. Я был в Милане, с разрешения принца Алонцо.

«Ну и как тебе это?»

— Герцог Милана — наш враг, — нахмурилась Алекса.

— Союзы меняются, — ответил Алонцо. — Милану нужен доступ к Адриатике. А нам пригодится союзник на севере. Вражда между нашими городами бессмысленна. Я всегда так думал.

Алонцо, насколько мог, приблизился к прямой критике политики покойного брата.

— Так вы дали согласие на путешествие господина Брибанцо?

— Мы приобретаем союзника и лишаемся врага. Милан приобретает герцогиню, Десдайо. Герцогиню, рожденную в Венеции, — усилил натиск Алонцо. — Притом ее отец — член Совета Десяти.

«А герцог Джан Мария Висконти получает приданое Десдайо?»

Ничто иное не убедит нового герцога Милана согласиться. Джан Мария недавно закончил разорительную войну. Золото Брибанцо будет ему очень кстати. Связь его дочери с Венецией — не очень.

— Месяцы переговоров, — протестовал Брибанцо. — Недели на прочие тонкости. — Он имел в виду суммы, которые потребовал Джан Мария. — И все впустую, если мы не сможем замять это.

— Замять что?

— Ее погубил язычник. Похитил мой цветочек, мою гордость и… — Брибанцо умолк, не в силах продолжать.

— Оскорбил ее? Или оскорбил вас?

Молодая женщина уставилась в пол, покраснев до корней вьющихся каштановых волос. Привлекательная, свежая. Такая грудь, полная и крепкая, нравится мужчинам. Широкие бедра и мягкий живот. Когда она ходит, наверняка покачивает задницей.

— Они обручились! — гневно воскликнул ее отец.

«Да, он серьезно расстроен», — подумала герцогиня.

Кладовые Брибанцо ломились от золотых дукатов, скоро ему придется укреплять фундамент. Хотя золоту не страшна морская вода, наводнения грозят особняку Брибанцо, как и любому другому дому.

— Джан Мария Висконти — ваша идея?

— Или Козимо де Медичи. Он тоже годится.

Кто-то фыркнул, и Брибанцо вздернул подбородок. Его амбиции не знают границ. Как отец Козимо сумел бы уберечь Флоренцию, не будучи богатым и беспощадным?

— Вы считаете, Венеция не в состоянии предложить подходящего юношу?

Господин Брибанцо знал, что ступил на опасную почву. На сей раз ответ потребовал большего времени и прозвучал почти спокойно:

— Госпожа моя, многие достойные венецианцы желали бы такого союза. И любой из них лучше, чем этот… мамлюк.

— Он не мамлюк, — в первый раз открыв рот, заявила госпожа Десдайо. — И я не оскорблена…

— И кто же он тогда? — спросил Алонцо.

— Мавр, господин мой, — поклонилась регенту девушка.

— Разница невелика, — фыркнул Алонцо. — Они создают больше проблем, чем следовало бы. Пора напомнить язычникам о нашей силе. Венеция — великий город. Хороший город. Добрый, — он огляделся, проверяя, все ли внимают его словам. Брибанцо и граф Кове кивнули. Даже стражники у дверей смотрели на Алонцо, хотя традиции требовали от них ничего не слышать. — Но мы не желаем, чтобы нашу доброту принимали за слабость.

Алекса открыла было рот, желая возразить, но передумала. Она слышала такие речи много раз.

— Вы накажете его?

Господин Брибанцо хотел не просто вернуть свою дочь. Он желал возмещения за оскорбленные амбиции. Он желал предупредить каждого, кто попытается наложить руки на его состояние.

— Хотя бы публичной поркой?

— Стража! — приказал Алонцо. — Приведите этого человека.

— Мой господин… — Брибанцо пытался выглядеть признательным, а не смущенным жестом поддержки со стороны регента. — Я уже послал за ним.

Регент задумался. Господин Брибанцо действовал в рамках своего права: член Совета Десяти мог призвать любого жителя города.

— Тогда мы подождем, — сказал Алонцо.

Древка алебард стукнули по мраморному полу: стража у дверей преградила путь арестованному и его сопровождению.

Алекса услышала, как один из прибывших объявил, по какому делу они явились.

В ответ раздался скрип металла: охранник поворачивал огромную дверную ручку. В этот момент Алекса осознала, что ее сын ухмыляется. Марко, распластавшись на троне, как огромный черный паук, закинул ногу на подлокотник. Его плечи искривились под каким-то немыслимым углом. И он ухмылялся во весь рот.

Герцог заметил беспокойство матери и подмигнул ей.

— Марко…

Он кивнул на дверь.

Вошедший старик носил мавританский халат, тюрбан и кожаные туфли с задранными носами. На поясе висели пустые серебряные ножны, оружие отобрали при аресте. Старик красил бороду, но на висках проглядывали седые пряди.

— Атило…

Герцогиня вскочила на ноги, но здравый смысл возобладал. Она уселась обратно и стиснула ручки кресла.

Принц Алонцо улыбнулся.

— Вы знали? — со злостью спросила она.

— О чем?

Герцог обратился к Брибанцо:

— Вы заявляете, что это злодей, ответственный за?..

Атило шагнул вперед.

— Позже, — бросил герцог. — Молчите, пока вас не спросят. Я обращаюсь к господину Брибанцо. Итак?

— Это он, он самый.

— Тогда обручение недействительно. Вы не можете обручиться, если брак запрещен. Подходящие претенденты на руку госпожи Десдайо — чужеземные принцы и семьи из Золотой книги. Господин Атило не является принцем и не внесен в Золотую книгу. Мы не даруем разрешение.

Говоря «мы», принц имел в виду Совет Десяти. Алекса, по крайней мере, надеялась на это.

— Однако, — добавил Алонцо, — мой брат, прежний герцог, верил его способностям. Посему он будет избавлен от публичного наказания.

Господин Брибанцо нахмурился. На секунду, не больше.

— Неужели он вообще не понесет наказания, господин мой?

— Он оказал моему городу некоторые услуги.

«Моему городу? Некоторые услуги?»

К счастью, вуаль скрывала ярость герцогини.

Атило выиграл десяток битв. Не говоря уже о службе в качестве главы Ассасини. И разве он не пожертвовал почти всеми своими людьми, пытаясь уберечь Джульетту от рук Волчьего братства? Чего еще хочет Алонцо?

Алекса жалела, что не прислушалась к своим инстинктам, — Алонцо следовало убить в то же утро, когда умер его брат. Если бы только муж не взял с нее обещание сохранить Алонцо жизнь. Марко был известен как Мудрый и Справедливый. Но в этом его решении не хватало ни мудрости, ни справедливости.