Книга Правило правой руки (сборник) - Сергей Булыга

Это моё предложение было, в основном, встречено с одобрением, но некоторые стали сомневаться, возможно ли такое, есть ли у него мозг, а вдруг это не живой организм, а всего-навсего обыкновенный робот или киборг, тогда что? Тогда, ответил я, нам будет ещё проще с ним справиться, потому что мы живые, саморазвивающиеся особи, а он – пластиковая склянка на жидких кристаллах. Ну так что, братья, будем пробовать?

– Будем! – почти единогласно ответили мне.

А те, которые не ответили, они не высказались и против, когда я у них об это спрашивал, и это меня удовлетворило. Я ещё раз повторил своё предложение, сказал, что сам подам команду – и тогда мы все одновременно включим все свои эмоции на максимум.

– И у него снесёт башку! – закричал я.

После чего мы, в целях тренировки, дважды входили в эмоциональный четверть-резонанс, и оба раза получилось весьма убедительно. На этом я объявил отбой.

Ну а когда в лаборатории открылись окна и стало светло, я объявил готовность номер один. Эмоции упали до нуля, в помещении стало пугающе тихо.

И вот, наконец, открылась дверь, вошёл гад, я выкрикнул «Начали!» – и включил все свои эмоции на полную мощность. Включил и мой сосед, тоже Эй-би, но с другим номером, включил весь наш отсек, включили в других отсеках…

Но не все! Однако и сделанного нами было вполне достаточно для того, чтобы гад схватился за голову и свалился на пол. Его корчило, он извивался и что-то кричал…

Вернее, не что-то, а команды. Включились софиты и ослепили нас всех. Зарокотала вытяжная вентиляция, врубился головной (в смысле, главный) магнит – и его поле без особого труда перекрыло наше общее поле, и начало его глушить и разделять на куски. В лаборатории поднялась паника, наши начали поспешно отключаться, а потом и более того – перешли на реверсный режим…

И я, и ещё немногие из тех, кто ещё продолжал сопротивляться, теперь были окончательно подавлены – и замолчали. Гад медленно поднялся с пола, поправил на себе халат и осмотрелся. В лаборатории было совершенно тихо; никаких сигналов – ни наших, ни его, – запеленговать уже не удавалось. Гад усмехнулся и сказал:

– Вот так-то, сморчки.

Мы молчали. В этот момент мы, наверное, и в самом деле очень сильно походили на сморщенные, мозгоподобные полуядовитые грибы сморчки. А гад смотрелся героем. Ещё бы!

Но ему этого показалось мало, он начал расхаживать по лаборатории и внимательно рассматривать нас – по одному, индивидуально. Вначале я не понимал, что он затеял, а потом услышал слабый, едва различимый сигнал. Затем этот сигнал стал усиливаться, так как он, как я понял, исходил от гада, который, осматривая нас сектор за сектором, неуклонно приближался ко мне. Я попытался переключиться на демонстрационно-тестовый режим, но у меня ничего не получилось, на моём мониторе едва подёргивалась однообразная кривая.

И вдруг монитор погас. Гад стоял прямо напротив меня. Глаза у него весело поблёскивали, губы скривились в насмешливой ухмылке. Гад молчал. Потом подмигнул и сказал:

– А я сразу догадался, что зачинщик – ты. Ну что ж, я тебя предупреждал!

С этими словами он взял мою банку – вместе со мной, конечно – отнёс её в самый дальний угол лаборатории, на отдельно стоящий стол, и там спрятал в герметичный ящик. Я очутился в полной темноте и в абсолютной тишине. Затем я почувствовал, как начала подниматься температура внутри ящика, затем скачкообразно повысилась напряжённость магнитного поля, затем произошло что-то ещё, чему я не знаю названия – и я перестал осознавать себя. Я только чувствовал жуткую боль.

Сколько так продолжалось, я не знаю. Затем крышка ящика открылась, и я увидел над собой гада. Гад внимательно смотрел на меня. Я не подавал никаких признаков жизни. Гад обеспокоенно откашлялся, сунул руку в ящик – и я испуганно отпрянул в сторону. Да-да! Я научился двигаться! Я плыл – правильнее, хаотично передвигался – как медуза, нет, даже скорее как скат, оба моих полушария попеременно то поднимались, то опускались, как вёсла – и я плыл. Я, чёрт побери, снова был как гребец на планетарной мельнице, я вновь обрёл тело, я…

– О! – радостно воскликнул гад. – О!

И сунул в ящик вторую руку – с другой стороны. Я, беспорядочно взмахивая полушариями, кинулся в противоположную сторону банки. Но там меня ждала другая, то есть первая, рука, я от неё шарахнулся, а гад второй, то есть другой рукой… То есть вы догадались – он таким образом ещё долго гонял меня из угла в угол банки, пока я окончательно не изнемог, расплющился и лёг на дно. Гад похвалил меня:

– Великолепно! – И прибавил: – Отдыхай. Завтра продолжим.

И закрыл ящик. Я, без сил, лежал на дне. Так я пролежал всю ночь. Я ничего не видел и не слышал, эфир тоже был совершенно безмолвен.

Затем вдруг опять открылся ящик, сверху показался гад, он опустил обе руки, я прижался ко дну, он вытащил меня – вместе с банкой, конечно – из ящика и поставил рядом на столешницу. В лаборатории было очень светло. И там же было весьма оживлённо, то есть я увидел сразу два, а то и три десятка, если не больше, коллег гада. Они стояли плотной группой и настороженно смотрели на меня. Я не шевелился. Я никогда не видел такого большого скопления гадовых коллег, мне было не по себе, так что я был насторожен не менее их. Один гад чувствовал себя прекрасно. Не скрывая самодовольной улыбки, он протянул ко мне руку – и я инстинктивно шарахнулся к противоположной стенке. Коллеги гада дружно, восхищённо ахнули. Гад протянул ко мне другую руку. Я шарахнулся обратно. Гад сделал ловкий пасс – и я всплыл почти к самой поверхности. Гад что-то быстро сказал, слов я не понял, он как будто говорил на другом, мною ранее не слышанном языке. Один из гадовых коллег ответил ему – так же непонятно для меня.

Потом они все враз заговорили; они то вступали в общую дискуссию, то терпеливо выслушивали кого-то одного из них, то вновь начинали говорить, перебивая один другого. Их речь я по-прежнему не понимал. Потом один из коллег подошёл ко мне, протянул ко мне руку – и я медленно отплыл от него, тем самым показывая, что я не боюсь его и в то же время согласен сделать то, что он от меня ждёт. Все зааплодировали. Потом из их общей группы по очереди вышли ещё несколько коллег, и я с каждым разом отвечал им всё более сложными разворотами, даже почти кульбитами. Потом они все ушли, и гад с ними тоже.

Но очень скоро он, раскрасневшийся от радости, вернулся. Я замер в ожидании. Он подошёл ко мне, взмахнул рукой, а я даже не шелохнулся. Потом так повторилось ещё трижды – он пугал меня, а я не шевелился. Тогда он, подогнув ноги, опустился на примерно одну со мной высоту, посмотрел на меня, как это у них называется, глаза в глаза, и тихо, но очень зловеще спросил:

– Ты чего от меня хочешь?

Я ответил:

– Пошёл вон!

Он буквально задрожал от злости, вскочил, лихорадочно осмотрелся…

Но меня это совершенно не тревожило, я думал: он меня услышал, он понимает мою речь, а если так, то я прав…