Книга Мефодий Буслаев. Свиток желаний - Дмитрий Емец

Напротив помещался рыжебородый Барбаросса. Слева –незнакомый страж с бледным лицом, в очках с золотой оправой – внешне оченьблагообразный, но с нехорошими асимметричными глазами. По правую же руку – онет! – сидел ухмыляющийся горбун Лигул.

Перед глазами у Мефодия все плыло. Он понял, что званый обедуспел закончиться, все гости перешли в игральную и он, вероятно, вместе с ними.Вот так сок!

Но что он может делать в такой вельможной компании? Мефодийрешил встать и незаметно улизнуть, но в тот же миг все сидевшие за столомобернулись к нему.

– Что ж, еще одна ставка! Мы вас ждем, господин Буслаев! –нетерпеливо повторил Барбаросса.

Мефодий пробормотал что-то невнятное. Что он ошибся и ужеуходит.

– Ну уж нет! Напоминаю, что правила игры были оговорены всамом начале. Вы, юноша, когда садились за стол, были поставлены об этом визвестность. Более того, вы подтвердили свое согласие. Отказаться от игрыневозможно, – жестко сказал Лигул.

Горбун говорил сухо и официально, глядя сквозь Мефодия,будто они не были знакомы. Буслаев стал судорожно высматривать в толпесгрудившихся вокруг стола гостей Арея, но тот как сквозь землю провалился.

«Где же он? Где?» – подумал Меф с беспокойством.

– Ожидание затягивается! Мы вас слушаем, господин Буслаев!Ваша ставка? – повторил Барбаросса с еще бульшим нетерпением.

– А что мне поставить? Деньги? – беспомощно спросил Мефодий,соображая, что у него нет с собой даже мелочи.

Барбаросса дернул себя за рыжую бороду.

– Думмкопф! Кому здесь нужны деньги? – гневно прорычал он. –Чего же ты уселся за стол и ухватил карты, не зная ни игры, ни ставок? Вот мояставка – меч. В его рукояти несколько бесценных индийских рубинов. Именно егоАлларих бросил на весы, получая от Рима контрибуцию… Ставка Лигула – золотаястатуэтка из выкупа инков за Атаульпу. Каин поставил алмаз Кимберли-Кларк, одиниз десяти самых крупных в мире.

«Значит, вот кто этот бледный… Каин!» – подумал Мефодий, стревогой посмотрев на бледного стража – первого убийцу на земле.

– Это наши ставки. Теперь нам бы хотелось узнать твою… –загрохотал Лигул.

Мефодий пробормотал, что у него ничего нет, но тутмужеподобная секретарша, наклонившись, что-то шепнула Лигулу на ухо. Горбунподнял левую бровь.

– Внимание! Мне стало случайно известно, что этот молодойчеловек – не ужасайтесь, господа! – не имеет никаких закладных на свой эйдос.Более того, его эйдос все еще принадлежит ему, а не мраку!

Окружавшая стол толпа стражей загудела, как улей.

– Со стороны уважаемого коллеги Арея было весьма странноприводить с собой личность хоть и известную, но с таким неопределеннымстатусом. В этом можно усмотреть насмешку над неписаными установлениями нашегосообщества. И в этой связи… – продолжал Лигул.

– Чего тут болтать? Отобрать – и все! – нетерпеливо прорычалБарбаросса.

Начальник Канцелярии мрака неодобрительно покосился на негои укоризненно погрозил ему пальцем: мол, погоди, всему свое время.

– Дорогой мой! Я только пытался сказать, что, поскольку другихставок нет, согласно существующим правилам, эйдос этого юноши тоже может статьставкой, разумеется, если никто из игроков не возражает. Лично я – нет.

– Не возражаю! – пробасил Барбаросса. – Ты, Каин?

Каин медленно кивнул, не отводя своего немигающего, как уящерицы, взгляда от Мефодия.

– Итак, ставка принята. Игра простейшая. Известная в нашевремя даже младенцам: двадцать одно. Все ставки на кону, – сказал Лигул. Егомаленькая, забрызганная чернилами рука потянулась к колоде.

– Нет! Я отказываюсь играть на эйдос! – вспоминаяпредостережения Даф, крикнул Мефодий.

Первый на земле убийца разлепил губы:

– Твое согласие не обязательно. Садясь за стол и не имеядругих ставок, ты автоматически дал его. Если ты откажеться от игры – мызаберем твой эйдос и так, – сказал он тихим, бесцветным голосом.

Мефодий понял, что его подставили. Арей! Где же Арей? Втесноте размытых светлых пятен – окружавших стол лиц, – как ему показалось,мелькнуло невеселое лицо Улиты, но ее оттеснили, и она не смогла пробиться.

Лигул сдал всем по две карты. Мефодий даже усомнился, нешулер ли горбун – слишком быстро двигались его руки. С другой стороны, Улитакогда-то говорила, что, зная за собой различные нехорошие привычки, стражииграют особыми картами, не допускающими их просвечивания глазом, подтасовки ипрочих манипуляций.

«Если во всей тьме и есть что-то относительно честное, такэто карты», – говорила она.

– Ну же? Бери! – прохрипел Барбаросса.

Мефодий осторожно заглянул в свои карты. Картинки на нихбыли живыми. Доставшийся ему бубновый король, закутавшись в мантию, хмуросмотрел на соседнюю девятку. Его, похоже, раздражало, что он, король, стоит вэтой игре четыре очка, а жалкая девятка – девять.

– Еще? – спросил Лигул.

– Мне! – прохрипел Барбаросса.

Получив третью карту и взглянув на нее, немец гневно швырнулкарты на стол и запустил обе ладони в рыжую бороду. Судя по всему, у него былперебор. Впрочем, можно ли доверять темному стражу? Это вполне могло бытьактерской игрой. По его ауре, как отметил Мефодий, ничего не читалось. Несмотряна внешнее волнение, она оставалась такой же узенькой и фиолетовой. Этоозначало, что на самом деле, несмотря на все признаки волнения, Барбаросса былспокоен, как удав.

– Вам? – Лигул повернулся к Каину.

Тот взял одну карту и бесстрастно качнул головой.

– Достаточно.

– Тебе, Мефодий?

Мефодий еще раз заглянул в карты. Ему не раз приходилосьиграть в двадцать одно с Эдей.

«Тринадцать – мало. Наверняка у кого-то будет больше…Господи, что же мне делать!» – подумал Мефодий. Огонек свечи дрогнул. Каинотстранился, как от удара, и нехорошо сощурился.

– Еще! – сказал Мефодий.

Горбун ловко метнул ему карту. Это была пиковая шестерка.Девять, король, шесть. Итого, девятнадцать. Казалось бы, неплохо. С Эдей он быуже остановился и не искушал судьбу дальше. Стражи испытующе смотрели на него.Эйдос, поставленный на кон, бился в его груди, как запертая в клетке птица.