Книга Дом, который построил… - Елена Тат

Отец за несколько лет безупречной службы стал доверенным лицом главбуха, давно приметившим сметливого парня, и потом они стали уверенно делать свои темные дела. На пару с главбухом он крутился, как юла, чтобы не попасться в расставленные законом силки, делился с нужными людьми, прогибался, подхалимничал перед власть над ним имущими, и до поры до времени его прикрывавшими. Но он знал, что если попадется, они открестятся от него без малейших раздумий и поэтому ни на кого не полагался.

Главбух тоже рисковал, но, скорее всего, рисковал с подачи откуда-то сверху, и его, если надо, прикроют. Папу мальчика Толика прикрывать было некому. Так что сомнений не было: все шишки свалят на него, на нижнее звено. Поэтому он, на всякий случай, готовил кое-какой компромат на многих, с кем приходилось якшаться, в том числе и на свое непосредственное начальство. В крайнем случае, если он даже не рискнет это предъявить официальным органам, то хоть сможет использовать для шантажа. Глядишь, с перепугу найдут ему хорошего адвоката. Хоть и сядет, да не на всю катушку, а по минимуму и без конфискации.

Вообще он много раз собирался «с этим делом» завязать, тихо отойти в сторону, но вот все никак не складывалось. То одно нужно было купить, то другое. Деньги держали его на крючке, и все никак невозможно было от них добровольно отказаться. «Вот в отпуск съездим… в последний раз погуляем на всю катушку – и баста!» Ехали в отпуск, и возвращались. И свежим взглядом оценив обстановку квартиры, затевали ремонт. Тем более, что по случаю еще весной им достались импортные обои и обещана была по блату чешская люстра. Закончили ремонт, а тут «зима катит в глаза», жена просила новую шубу. А потом Новый год, а после него дочь замуж собралась. И снова по накатанной…

Он говорил не единожды это свое «в последний раз», но потом ничего не менялось. «Вот сейчас справим свадьбу Светланке, и все, завязываю» – уверял он себя. Справляли свадьбу, но Светланке нужно было бы еще и кооператив купить. Утереть нос ее новой родне, чтобы знали, не бесприданницу берут, не из милости… Вот так этот рубеж, за которым должна была наступить безгрешная жизнь, постоянно отодвигался. Теперь вот сына на ноги нужно поставить…

Материальный потолок в виде главного советского набора – квартира, дача, машина – был давно и быстро достигнут. Летний отпуск стабильно проводился в здравницах Крыма или дружественной Болгарии. На счетах подраставших отпрысков лежали немаленькие суммы, а в морозильнике у тещи был припрятан плотный килограммовый брусок с надписью «дрожжи», битком набитый хрустящими сторублевками. Жена щеголяла в шубах и драгоценностях. Квартира утопала в коврах и хрустале. Были даже дефицитные собрания сочинений классиков, с золотыми тиснениями на твердых солидных переплетах, никем, правда, не читанные, чтобы не затрепались.

Кажется, вот оно, полное счастье, чего еще желать? Ан нет. Не так устроен был глава семейства, чтобы успокоиться и почивать на лаврах. Чем крепче становилось его материальное благополучие, тем более неудовлетворенным он становился. Как червь уже давно точила его душу тоскливая мысль: ни у него, ни у жены не было высшего образования. Восьмилетка и техникум, и на этом все. Потолок. А кто они без диплома? По сути, просто так, торгаши, недочеловеки. А ему хотелось общества, умных лиц и разговоров, ученых степеней, дипломатов, видавших мир. И среди всего этого он, папа мальчика Толика собственной персоной, допущенный к ним на равных и занимающий там свое собственное, достойное уважения, место. Но каким образом? Как этого добиться? Тут нужно не меньше, чем МГИМО, а не какой-то там техникум. Не уж-то его поезд давно ушел и ничего уже не сделать?

И ведь как обидно: была же возможность. Была! Сразу после армии мог в ВУЗ со льготами поступить. Да он бы, с его головой, и без льгот поступил бы в финансовый, но не пошел. Поманили работой, деньгами, он соблазнился и уже не смог оторваться, все жалко было времени на учебу, казалось, что в это время деньги мимо его рук проплывут. А потом уж семья появилась, дети… там вообще не до учебы стало. Жена, та амбициями никогда не страдала, ей и техникума хватало за глаза, поэтому она чувствовала себя вполне довольной жизнью, чем вызывала у мужа тщательно скрытое и никогда не проявлявшееся презрение.

Все свои надежды он возложил на довольно поздно у них появившихся детей. Жена все за фигуру боялась и откладывала свое материнство. Напрасно переживала, фигура нисколько не пострадала.

Очень скоро стало понятно, что у дочери главный козырь – это ее красота. Нужно было лишь правильно ею распорядиться и удачно выдать замуж. Этот пункт они с женой уже с успехом выполнили. Оставался еще сын, родившийся на десять лет позже сестры.

Почти сразу отец понял, что и наследник умом пошел не в него, но делать было нечего. Приходилось работать с тем материалом, что Бог послал. Папа Толика вспомнил старую поговорку «терпение и труд все перетрут» и не сидел, сложа руки.

Репетиторы чуть ли не с пеленок, лучший детсад в районе, языковая спецшкола по большому блату, подарки учителям и директору… Все постепенно давало свои плоды, приближая вожделенные мечты. А что, не боги горшки обжигают! И главное, что сын оказался правильным, учебу изо всех своих жиденьких силенок тянул, и схватывал мудрость жизни на ходу. Он рано понял, что не блещет способностями на фоне остальных, более головастых своих одноклассников, и брал другим: примерным поведением, вежливостью и опрятной внешностью. Его всегда поэтому и принимали в первых рядах, как лучшего, и в октябрята, и в пионерию, и в комсомол. Всегда именно за отличное, выше всяких похвал, поведение. Отец крепчал духом: «Из него будет толк. Есть у парня масло в голове!»

Предстояли последние, самые трудные два года и школа будет позади. Обычных вымученных «четверок» теперь казалось недостаточно. Отцу хотелось видеть в дневнике, а там, глядишь, и в аттестате заветное «отлично», и он не скупился, шел на новые расходы, а к сыну стал еще строже, чем был, хотя и без того был не в меру строгим отцом.

Еще прибавилось у них в доме репетиторов, еще дороже и роскошнее стали подарки директору, но и контрольные стали еще сложнее, и все неохотнее шли, прежде довольно сговорчивые, учителя на уступки и исправления.

А хороший мальчик Толик и сам старался изо всей мочи. Внешне простая и благополучная, его жизнь на самом деле вовсе не была похожа на сказку. По иронии судьбы, учась в английской спецшколе, куда брали за способности к языкам, он как раз таких способностей был лишен начисто. И если бы не репетиторы, учиться бы там никак не смог. Ему запрещено было даже читать художественную литературу, чтобы не терялось ни секунды драгоценного времени понапрасну, из того, что могло быть потрачено на учебу.

– Это тебе по программе задано? – подозрительно спрашивала мать, видя его с посторонней книгой в руке.

– Нет, это я для себя читаю, – честно отвечал сын.

– Еще чего, читает он мне тут! – выхватывала мать книжку у него из рук. – Тебе что, уроков мало задали? Бери учебники и учись!

– Но я уже учил уроки. Почитаю немного, а потом снова буду, – уговаривал он.

– Нет, нечего всякую ерунду читать, учись лучше! Вон, на время смотри, скоро к тебе, оболтусу, репетитор придет. Так что сиди и занимайся!