Книга Сны единорога - Камилла Бенко

Негромкий вздох вырвался из груди Клэр. Картина, которую изобразили слова профессора, была прекрасна, и руки девочки так и чесались нарисовать превращение принцессы здесь и сейчас. Она задавалась вопросом, осталась ли девушка на миг просто девушкой, но с жемчужным рогом-спиралью. Или, может, сперва её волосы стали молочно-белыми, словно единорожья грива.

Терра помолчала ещё немного, собираясь с мыслями.

– Возвратившись домой, дунул король в хрустальную флейту принцессы, но не вышло из неё ни звука. Закручинившись пуще прежнего, одиноко бродил он по коридорам дворца… Но вот как-то ночью услыхал сладкозвучную песню той флейты.

Клэр оторвала взгляд от Терры и посмотрела на лежавший перед ней инструмент с новым изумлением. Её ладони вспотели ещё сильнее, каждая клеточка её тела дребезжала от волнения. Девочка в который раз оглядела толпу, ища в ней лицо Софи. Почему её здесь нет?

– Исполненный радости, ринулся он по коридорам, ища свою дочь, – продолжила Терра. – Привела его песня в сад, где играл на принцессиной флейте мальчишка из слуг. Был там и единорог, что внимал каждому звуку. Единорог, в чьих глазах была вера в чудо, наполнявшая некогда очи принцессы. – Терра закрыла книгу. Очевидно, она собиралась зачитать концовку по памяти. – И сделал король слугу своим сыном и полноправным наследником. И с тех самых пор флейта поёт лишь у губ истинного наследника Ардена. И уж если наследник сыграет на ней, непременно прибудет единорог, чтобы дать ему своё наставленье.

Терра наклонила голову, словно предоставляя истории возможность трижды пролететь над слушателями перед тем, как проникнуть в их сердца. Воспользовавшись молчанием, Клэр взглянула на флейту. Под хрустальной поверхностью инструмента, там, где его касались солнечные лучи, танцевали крошечные радуги. Она задумалась, что, быть может, именно так выглядит чудо, когда ты способен его разглядеть: что-то кипучее и яркое, что лежит почти на поверхности, но всё же ещё скрыто. Возможно, дар самоцветчицы всегда был её частью, даже дома, даже в Виндемире. Просто он прятался, совсем как эти крошечные радуги, до поры до времени или пока солнечные лучи не упадут на них под правильным углом.

Затем профессор отошла в сторону, и внимание собравшихся вновь переключилось на магистра Корналина. Он так тяжело навалился на свою трость, что Клэр испугалась, как бы она не надломилась под его весом. Но когда старик заговорил, его голос был крепок:

– Клэр Мартинсон, знай, если ты нас обманешь, ты подвергнешь ваши с сестрой жизни опасности и тебя будут судить за разрушение каменных изваяний единорога и королевы. Ты утверждаешь, что являешься потомком принца Мартина д’Астора, верно?

Девочка сглотнула, затем кивнула.

– Клэр Мартинсон, ты утверждаешь, что являешься старшей наследницей принца Мартина, в жилах которой течёт кровь самоцветчицы, верно?

И вновь Клэр кивнула, но в этот раз она прикусила губу, чтобы не выкрикнуть: «Софи старшая! Наследницей должна быть она!» Девочка лихорадочно оглядывала толпу, но сестры там по-прежнему не было. Её это пугало и огорчало – как бы сильно сёстры ни ссорились в прошлом, они всегда прощали друг друга. Почему Софи не пришла? Корналин задержал на ней свой взгляд. Не моргая, он задал последний вопрос:

– Клэр Мартинсон, ты утверждаешь, что являешься единственной истинной принцессой, которая наследует весь Арден, верно?

Слово, вертевшееся на кончике языка Клэр, было маленьким, не больше камешка. Но даже камешек может стать основанием горы.

Девочка расправила плечи и сделала вдох. Как ни крути, она не могла сейчас пойти на попятный.

– Да, – ответила Клэр. Пускай её голос и был немногим громче шёпота, он отрекошетил от янтарных стен, без конца повторяясь, как если бы она говорила «да» отдельно каждому из собравшихся.

Склонив голову самую малость, Корналин жестом подозвал к себе Клэр. И тут девочка увидела, что в другой руке он держит маленькую стеклянную коробочку, внутри которой лежит ожерелье Софи из лунных камней.

– Тогда мы, народ Горнопристанища, предлагаем тебе сыграть на хрустальной флейте и призвать единорога в наше поселение.

Девочка удивлённо заморгала:

– И это всё? А как же… как же слёзы луны?

Старик поджал губы.

– Как Терра, вероятно, объяснила тебе, для того чтобы помочь единорогам родиться на свет, скорее всего, нужен другой единорог. Если наша теория верна и слёзы луны – это своего рода яйца, тогда пробудить их должен именно единорог, а не принцесса. А если то, что ты нам рассказала, правда, где-то в Ардене всё ещё бродит последний из их рода, и на него наша последняя надежда.

Девочка с усилием сглотнула. Выражение лица Корналина было суровым. Он в самом деле поверил в то, что она им рассказала? Что розовый шрам-звёздочка на ключице Софи оставил рог единорога, который спас её сестру от смерти?

В любом случае испытание докажет, что она говорит правду.

У неё должно получиться.

Единорог, которого она пробудила из камня, последний единорог Ардена, придёт к ней. Это единственный способ. Всё остальное она уже перепробовала. Она окажется права. Иначе…

Нет, сейчас не время думать об этом.

Подходя к постаменту, Клэр заметила, что в зале поднялось гудение. Не то гудение, что наполняло её, когда она творила чудеса, а энергия, которая, казалось, переходила от самоцветчика к самоцветчику, с упованием смотревших на флейту. Это был голос надежды.

Вдохновение, упорство, отвага, – правила создания чудес промелькнули в голове Клэр, прежде чем она взяла в руки инструмент. Флейта была прохладной, как вода в ручье, и гладкой, как морская ракушка. Её пальцы с такой лёгкостью скользнули к клапанам, словно инструмент вырезали специально под неё. В жилах у неё зазвенела трель трепетного ожидания. Она посмотрела на Терру, профессор ободряюще ей кивнула.

«Истории, как и рисунки, повторяются».

В который раз девочка вспомнила, как у неё перехватило дух от красоты единорога, которого она видела на Равнинах печали. Он возник из камня пламенем белого света. Она никогда раньше не видела ничего столь великолепного. Эта картина была подобна песне, подобна чистейшей радости, которую она знала.

Клэр поднесла флейту к губам.

Не осталось никаких сомнений; восторг, наполнявший комнату, был теперь почти осязаем. Края инструмента сверкали в янтарном свете, словно хвост кометы. Как если бы флейта летела по ночному небу, собирая лучи лунного света и сияние звёзд.

Сделав вдох, Клэр закрыла глаза… и дунула.

Выпуская воздух из лёгких, она почувствовала, как что-то поднимается изнутри её к флейте. Что-то неистовое, неизведанное и необузданное. Что-то, похожее на надежду. Что-то, похожее на единорога. Таким счастливым, чистым и чудесным было это чувство, что ей захотелось плакать.

Вот только из хрустальной флейты не вышло ни звука.