Книга Война и мир. Том 3-4 - Лев Толстой

Странность и комизм этих ответов вытекают из того, что новаяистория подобна глухому человеку, отвечающему на вопросы, которых никто ему неделает.

Если цель истории есть описание движения человечества инародов, то первый вопрос, без ответа на который все остальное непонятно, —следующий: какая сила движет народами? На этот вопрос новая история озабоченнорассказывает или то, что Наполеон был очень гениален, или то, что Людовик XIVбыл очень горд или еще то, что такие-то писатели написали такие-то книжки.

Все это очень может быть, и человечество готово на этосогласиться; но оно не об этом спрашивает. Все это могло бы быть интересно,если бы мы признавали божественную власть, основанную на самой себе и всегдаодинаковую, управляющею своими народами через Наполеонов, Людовиков иписателей; но власти этой мы не признаем, и потому, прежде чем говорить оНаполеонах, Людовиках и писателях, надо показать существующую связь между этимилицами и движением народов.

Если вместо божественной власти стала другая сила, то надообъяснить, в чем состоит эта новая сила, ибо именно в этой-то силе изаключается весь интерес истории.

История как будто предполагает, что сила эта сама собойразумеется и всем известна. Но, несмотря на все желание признать эту новую силуизвестною, тот, кто прочтет очень много исторических сочинений, невольноусомнится в том, чтобы новая сила эта, различно понимаемая самими историками,была всем совершенно известна.

Глава 2

Какая сила движет народами?

Частные историки биографические и историки отдельных народовпонимают эту силу как власть, присущую героям и владыкам. По их описаниям,события производятся исключительно волей Наполеонов, Александров или вообще техлиц, которые описывает частный историк. Ответы, даваемые этого рода историкамина вопрос о той силе, которая движет событиями, удовлетворительны, но только дотех пор, пока существует один историк по каждому событию. Но как скоро историкиразличных национальностей и воззрений начинают описывать одно и то же событие,то ответы, ими даваемые, тотчас же теряют весь смысл, ибо сила эта понимаетсякаждым из них не только различно, но часто совершенно противоположно. Одинисторик утверждает, что событие произведено властью Наполеона; другой утверждает,что оно произведено властью Александра; третий — что властью какого-нибудьтретьего лица. Кроме того, историки этого рода противоречат один другому даже ив объяснениях той силы, на которой основана власть одного и того же лица. Тьер,бонапартист, говорит, что власть Наполеона была основана на его добродетели игениальности, Lanfrey, республиканец, говорит, что она была основана на егомошенничестве и на обмане народа. Так что историки этого рода, взаимноуничтожая положения друг друга, тем самым уничтожают понятие о силе,производящей события, и не дают никакого ответа на существенный вопрос истории.

Общие историки, имеющие дело со всеми народами, как будтопризнают несправедливость воззрения частных историков на силу, производящуюсобытия. Они не признают этой силы как власть, присущую героям и владыкам, апризнают ее результатом разнообразно направленных многих сил. Описывая войнуили покорение народа, общий историк отыскивает причину события не во властиодного лица, но во взаимодействии друг на друга многих лиц, связанных ссобытием.

По этому воззрению власть исторических лиц, представляясьпроизведением многих сил, казалось бы, не может уже быть рассматриваема каксила, сама себе производящая события. Между тем общие историки в большей частислучаев употребляют понятие о власти опять как силу, саму в себе производящуюсобытия и относящуюся к ним как причина. По их изложению, то историческое лицоесть произведение своего времени, и власть его есть только произведениеразличных сил; то власть его есть сила, производящая события. Гервинус,Шлоссер, например, и другие то доказывают, что Наполеон есть произведениереволюции, идей 1789 года и т. д., то прямо говорят, что поход 12-го года идругие не нравящиеся им события суть только произведения ложно направленнойволи Наполеона и что самые идеи 1789-го года были остановлены в своем развитиивследствие произвола Наполеона. Идеи революции, общее настроение произвеловласть Наполеона. Власть же Наполеона подавила идеи революции и общеенастроение.

Странное противоречие это не случайно. Оно не тольковстречается на каждом шагу, но из последовательного ряда таких противоречийсоставлены все описания общих историков. Противоречие это происходит оттого,что, вступив на почву анализа, общие историки останавливаются на половинедороги.

Для того, чтобы найти составляющие силы, равные составнойили равнодействующей, необходимо, чтобы сумма составляющих равнялась составной.Это-то условие никогда не соблюдено общими историками, и потому, чтобыобъяснить силу равнодействующую, они необходимо должны допускать, кроменедостаточных составляющих, еще необъясненную силу, действующую по составной.

Частный историк, описывая поход ли 13-го года иливосстановление Бурбонов, прямо говорит, что события эти произведены волей Александра.Но общий историк Гервинус, опровергая это воззрение частного историка,стремится показать, что поход 13-го года и восстановление Бурбонов, кроме волиАлександра, имели причинами деятельность Штейна, Меттерниха, m-me Stael,Талейрана, Фихте, Шатобриана и других. Историк, очевидно, разложил властьАлександра на составные: Талейрана, Шатобриана и т. д.; сумма этих составных,то есть воздействие друг на друга Шатобриана, Талейрана, m-me Stael и других,очевидно, не равняется всей равнодействующей, то есть тому явлению, чтомиллионы французов покорились Бурбонам. Из того, что Шатобриан, m-me Stael идругие сказали друг другу такие-то слова, вытекает только их отношение междусобой, но не покорение миллионов. И потому, чтобы объяснить, каким образом из этогоих отношения вытекло покорение миллионов, то есть из составных, равных одномуА, вытекла равнодействующая, равная тысяче А, историк необходимо должендопустить опять ту же силу власти, которую он отрицает, признавая еерезультатом сил, то есть он должен допустить необъясненную силу, действующую посоставной. Это самое и делают общие историки. И вследствие того не толькопротиворечат частным историкам, но и сами себе.

Деревенские жители, которые, смотря по тому, хочется ли имдождя или вёдра, не имея ясного понятия о причинах дождя, говорят: ветерразогнал тучи и ветер нагнал тучи. Так точно общие историки: иногда, когда имэтого хочется, когда это подходит к их теории, говорят, что власть естьрезультат событий; а иногда, когда нужно доказать другое, — они говорят, чтовласть производит события.