Книга Мефодий Буслаев. Свиток желаний - Дмитрий Емец

Полетела во все стороны выдираемая колесами трава.Разлетались с глухим стуком китайские вазы и греческие амфоры. Раздавшийсявскоре страшный грохот и скрежет сминаемой жести означали, должно быть, чтоМамай успешно припарковался.

Вильгельм только застонал и, отвернувшись, пошел к дому,приглашая за собой Арея и Мефодия.

* * *

Едва они оказались в зале, к ним тотчас заспешили услужливыелакеи – все во фраках с монограммой W на рукавах, с перламутровыми пуговицами.Их подвижные лица были сама услужливость. Выстроившись в три шеренги по шестькомиссионеров в каждой, лакеи держали подносы с прохладительными напитками либокаменные чаши с лавой из Тартара для желающих погорячее.

– Ишь ты! Пыль в глаза пускаешь, а, Виля? – насмешливоспросил Арей.

Вильгельм извинился и отошел: приехали еще гости. Мефодийстарался не затеряться в толпе, держась рядом с Ареем. Он ощущал множествоустремленных на него взглядов. Изредка взгляды сверлили его из ниоткуда: частьстражей оставалась невидимой. Мефодий ощущал в завихрениях пространства вокругсотни различных эмоций, относившихся непосредственно к нему. Тут были исимпатия, и надежда, и недоверие, и какое-то темное, недоброе ожидание.

Арей, уверенно продвигавшийся в толпе, кому-то кивал, скем-то сухо здоровался, а некоторых, как, например, китайского стража Чана,долго стискивал в объятиях, звучно целуя. Маленький Чан, мелко смеясь,вытягивал шею. Не менее теплых приветствий удостоился громадный, ссеровато-черной кожей новозеландский божок по прозвищу Сын Большого Крокодила,с которым Арея, как сказала Улита, связывала старая дружба. Они будто бы бок обок рубились в прошлую войну со златокрылыми.

– Лигул еще не приехал? – спросил Арей у Сына БольшогоКрокодила.

– Нет еще, – ответил тот.

Мефодий заметил, что Арей слегка нахмурился: право приезжатьпоследним оставлял за собой обычно самый почетный гость.

Они продолжали пробираться сквозь пеструю толпуприглашенных. Внезапно откуда-то сверху загремел оркестр, и молодые стражи,быстро сориентировавшись и подхватив подвернувшихся ведьмочек, закружились втанце.

Улита шепотом поясняла Мефодию, кто есть кто. Некоторых онузнавал сам. Например, самодовольного Буонапарте, облаченного в белыеоблегающие панталоны и протянувшего Арею для милостивого рукопожатия дванадушенных пальца. Арей в ответ протянул ему один, чем слегка сбил с Буонапартеспесь. В углу байронически мрачный, с кустистыми бровями и вислым носом сиделТамерлан – некогда гремевший на весь мир завоеватель, а теперь всеми позабытыйстраж-пенсионер, которого изредка, чтобы он совсем не заржавел в бездействии,приглашали на торжества.

Левее, в окружении постбальзаковского возраста ведьм,прохаживался коренастый рыжебородый Барбаросса, воинственно вращавший белками.Был здесь и страстный Бельвиазер, юноамериканский страж. Этот Бельвиазер осушалуже, видно, не первый бокал. Схватив Улиту за рукав, он что-то стал жарконашептывать ей на ухо. Улита в ответ кокетливо била его веером и хохотала таквызывающе, что на нее оглядывались.

– Что он тебе говорил? – спросил Мефодий ведьму, когдаБельвиазер отошел.

– А шут его знает! Ахинею какую-то нес! – раздраженноответила та. Кажется, Улита была недовольна, что Бельвиазер не пригласил ее натанец.

Впрочем, эту оплошность мгновенно исправил подскочивший кней здоровяк-шотландец в клетчатой юбке. Он поклонился Улите и через мгновениеуже кружил ее в танце.

Арей отошел к Аттиле, хмурому воинственному стражу, когда-тоокончательно развалившему гуннский отдел, и о чем-то негромко стал беседовать сним. Мефодий остался в одиночестве, ощущая себя неуютно. Вокруг с подносамисновали шустрые комиссионеры.

Предлагая бокалы, они старались уловить, о чем беседуюттузы, записать в тетрадку и бросить вырванную страничку в красного дерева ящик«для доносов», прикованный цепью к одной из колонн. Ничего не поделаешь:традиция. Дружба, как говорится, дружбой, а работа работой. Тузы посматривалина это снисходительно, в целом поощряя рвение. Лишь пылкий Бельвиазер походявмял одному из наглых комиссионеров пластилиновый нос в голову. Другиекомиссионеры мигом поймали этот факт в свои тетрадки.

– Завтра эти записи попадут на стол Вильгельму, апослезавтра – Лигулу, – шепнула Мефодию подошедшая Улита.

– А Бельвиазера накажут?

– Сомневаюсь. Его вспыльчивый «ндрав» всем известен, да ктому же поднять руку на комиссионера – дело похвальное.

– Как же не поучить-то? Коли комиссионера не поучить – такнеучем и помрет! – примирительно пробасил оставивший Аттилу Арей.

Заметив, что ближайший официант-комиссионер торопитсязанести его слова в блокнотик, он мощным тумаком смял ему затылок. Тузызахохотали, глядя, как растерянный комиссионер, кудахча, точно курица,выправляет голову.

Это послужило сигналом. Другие тузы тоже, не оставаясь встороне, начали лупцевать комиссионеров, нагуливая себе аппетит перед ужином.Особенно старался Сын Большого Крокодила, да и маленький Чан не отставал и,действуя основанием ладони, превращал физиономии комиссионеров в месиво.Комиссионеры, увертываясь от кулаков, строчили в тетрадки, отмечая, кто кого исколько раз ударил и кто что при этом сказал. Знают свое дело комиссионеры.Порой тузы сболтнут сгоряча что-нибудь лишнее, в том числе и про горбунаЛигула, а после, опомнившись, что их слова записаны, лезут в дархи за эйдосами– расплачиваться.

Улита снова улизнула куда-то. К Мефодию нагло, вразвалкуподошел один из побитых комиссионеров – в разорванном фраке, со смятым левымглазом, остановился и стал смотреть ему в рот, ожидая, когда Мефодий что-нибудьскажет. Кончик карандаша у него в руке подрагивал от нетерпения.

«И чего надо от меня этому типу?» – подумал Мефодий.

Зная по опыту, что разговаривать с комиссионерами опасно иони истолкуют все по-своему, Мефодий все же рискнул и показал ему язык.Комиссионер отнесся к этому с крайней серьезностью. Ненадолго задумавшись, онстал что-то быстро строчить в блокнот. Буслаев заглянул ему через плечо ипрочитал:

«Донесение № 31 874 766 756 от сотворения мрака.