Книга Дерзкое желание - Шэрон Кендрик

Софи подумала о полном отсутствии формальностей, несмотря на то что Ник Картер был очень успешным человеком. Ее жизнь в Изолаверде была совсем другой. Там следовало тщательно соблюдать протокол. А здесь не требовалось следовать графикам, разработанным с точностью до секунды. Более того, Софи не пришлось надевать ювелирные украшения. Она чувствовала себя свободно и естественно.

Софи посмотрела на Рейфа, который разговаривал с отцом, и подумала, до чего он великолепен на фоне рождественской елки. Она старалась не думать о его мощном теле, скрытом под темно-серым костюмом. Софи снова заметила, как он напрягся, когда к нему подошла Шарла, уже без шляпки и жакета, ее загорелые руки светились от пламени камина. Они обменялись краткими и напряженными фразами, и Шарла, сердито сверкнув глазами, заявила, будто ей надо позвонить.

Софи увидела, как Молли шагнула к Рейфу и протянула ему племянника. Рейф выразительно покачал головой, но Молли рассмеялась и усадила ребенка ему на руки. Рейф словно окаменел. При виде напряженного выражения его лица по спине Софи пробежал холодок. Она посмотрела на Рейфа с беспокойством. Что с ним? Неужели он действительно так не любит детей, что даже не может подержать одного из них на руках пару минут?

Рейф почувствовал, как ребенок ерзает у его груди, и его сердце словно пронзило кинжалом. На его лбу выступили капельки пота, и он испытал непреодолимое желание куда-нибудь сбежать. Хотя он был вынужден признать, что у него симпатичный племянник. И все же Рейф никак не мог избавиться от сожаления и вины, которые бушевали в его душе. Именно по этой причине он никогда не брал на руки малышей. Они пробуждали в нем неприятные воспоминания.

Оливер почувствовал напряжение Рейфа и скривился, будто собираясь расплакаться.

— Покачай его немного, — посоветовал Амброс, и Рейф бросил на него молчаливый взгляд поверх кудрявых волос Оливера.

— Откуда ты знаешь, как обращаться с детьми? — спросил Рейф, пытаясь повторить манипуляции, которые сегодня утром проделывала с ребенком Софи. — Ты не возился со своими детьми. Помнишь, как однажды ты неожиданно явился, и Чейз решил, что ты почтальон?

— Я знаю-знаю. Я принимаю все обвинения. Я был плохим отцом. — Амброс вздохнул. — Я женился слишком молодым и слишком часто вел себя как дурак. Но, по крайней мере, ты сумел выбрать себе жену, и у тебя есть шанс быть счастливым. — Он посмотрел на другой конец комнаты. — Она очень красивая.

Рейф застыл, когда дверь распахнулась и в комнате снова появилась Шарла. Он думал о том, что она сказала ему раньше.

— Шарла? — Рейф скривил губы.

— Нет, не Шарла. — Амброс фыркнул. — Она похожа на тепличное растение, требует постоянного ухода и остается чертовски непредсказуемой. Я говорю о твоей голубоглазой принцессе, которая, несмотря на свое воспитание, кажется совершенно обычным человеком.

Рейф открыл рот, чтобы заявить, что Софи не его принцесса, но что-то его остановило. У него определенно не было права выносить окончательное суждение о принцессе, но в душе он согласился с отцом. Софи была удивительной, и не только потому, что не щеголяла своим титулом. Или потому, что поразила их всех, когда копала лопатой ледяной сугроб, надев старую лыжную форму Молли и ужасную шерстяную шапку. Или даже потому, что она оказалась замечательной любовницей.

Оливер начал извиваться в его руках, и Рейф снова поднял его в воздух. Ребенок довольно заворковал. Серые глаза малыша уставились на Рейфа, и он испытал мощное необъяснимое чувство гордости, глядя на нового члена семьи Картер.

— Ты собираешься обзаводиться детьми? — спросил Амброс и покосился в сторону.

— Нет, — ответил Рейф, когда Оливер протянул пухлые пальчики к его лицу. Казалось, малыша очаровала крошечная расщелина на подбородке Рейфа, характерная для всех мужчин Картер.

— А кому ты оставишь свое состояние, если у тебя не будет собственных детей? — продолжал Амброс.

Рейф уставился в доверчивые глаза ребенка, пытаясь не замечать внезапную боль в сердце.

— Есть множество благотворительных организаций, которые с радостью извлекут пользу из моего богатства.

— Но это не то же самое, — произнес Амброс. — Поверь мне, голос крови очень важен. В конце концов, дети — самое главное в жизни.

Внезапное заявление отца заставило Рейфа понять, что старик задумался о возможной смерти, и это подействовало на него отрезвляюще. Рейф вспомнил тосты, которые произносил Амброс, и внезапно его накрыло волной пустоты и бессмысленности. Вероятно, в один прекрасный день он вот так же будет стоять в комнате, как его отец. Только у него не будет взрослых детей. Он останется одиноким стариком, которому некому завещать свое огромное состояние.

Рейфу показалось, что на него надвигаются стены. Он зашагал в сторону Софи, которая разговаривала с одним из крестных. Обняв за талию, он увел ее от собеседника, желая забыться рядом с ее разгоряченным телом и избавиться от призраков прошлого.

— Пошли наверх, — сказал он у ее волос, которые так приятно пахли.

Она отпрянула от него и подняла брови:

— Разве вежливо уходить прямо сейчас?

— Уходим немедленно.

Софи медлила, удивляясь его властности и задаваясь вопросом, всегда ли он добивается своего. Но она устала от злобных взглядов Шарлы, хотя эта модель была воплощением вежливости, когда их представили друг другу.

Софи не сказала ни слова, пока они не вошли в свою комнату, где она сняла светло-голубую накидку и положила ее на стул.

— Зачем ты у всех на глазах увел меня до окончания вечеринки? — спросила она. — Чтобы позлить Шарлу?

Рейф нахмурился:

— Что это значит?

Софи уставилась в окно на черную извилистую дорогу, которую помогала расчищать, а потом встретила взгляд Рейфа из-под опущенных век.

— У меня нет опыта общения с бывшими любовниками, но я давным-давно наблюдаю за людьми. — Она глубоко вдохнула. — Ты расстался с ней много лет назад, но между вами по-прежнему что-то происходит. Что она тебе сказала?

— Не твое дело.

— Я предвидела этот ответ. В чем дело, Рейф? Ты до сих пор в нее влюблен?

Он сжал кулаки.

— Я влюблен в Шарлу? — резко спросил он. — Ты свихнулась?

— А что тогда? — упорствовала она. — Ты же к ней неравнодушен.

— Неравнодушен? Ну да, ты же эксперт. — Он шагнул к ней. — Ты хочешь знать, что она сказала? Ты? Тебе полегчает, если я сообщу, что она откровенно заявила о том, как хочет вернуться в мою постель?

Софи вздрогнула.

— И это все?

Сколько еще вопросов она задаст? Рейф хотел сказать Софи, чтобы она не лезла не в свои дела, или заставить ее замолчать поцелуем. Но слова Амброса и память о ребенке, ерзающем на его руках, сломали стену, которой он так долго отгораживался ото всех. Рейф горько рассмеялся, резко снял галстук и повесил его на стул.