Книга «Работа мечты». За кулисами индустрии моды - Джулия Менситьери

я просто обращаю твое внимание на недостаток информации. И это невежество исходит от СМИ, именно СМИ говорят: Китай — дерьмо, H&M — дерьмо… Иногда это правда, но есть люди, которые хорошо работают и в Китае. Они не глупее нас. Вот и все.

Действительно, достаточно пройтись по району Сантье в Париже или по окраинам Неаполя, моего родного города, чтобы понять, что продукт, произведенный в Италии или Франции, также часто бывает связан с эксплуатацией рабочих. Города Европы усеяны мастерскими, где в плачевных условиях трудятся как иммигранты, так и местные рабочие. Но более того, эксплуатация работников происходит в сфере художественного и творческого производства моды, в самом сердце компаний класса люкс. Это явление совершенно незаметно, настолько, что Педро даже не упоминает о нем, хотя он и работает в сфере моды.

Коринн лицом к лицу с Китаем

Китай — это нечто большее, чем то, что нам сообщает этикетка «made in China». Это вторая по величине экономика в мире, и ее участие в игре великих держав, несомненно, является одной из отличительных черт нынешнего этапа глобализации. Уже в 1970‑х годах эта страна стала одним из ключевых мест для производства промышленной продукции. Сегодня Китай — восходящая держава, а растущий средний класс и появление богатой экономической элиты делают его особенно значимым рынком для моды. Поэтому в отношении этой отрасли Китай играет двойную роль: это и популярное место промышленного производства, и один из основных рынков для предметов роскоши, которые производит мода. История Коринн, столкнувшейся с китайским бизнесом, иллюстрирует затруднения предпринимателя, которому приходится одновременно иметь дело с правилами глобализированного рынка, рынка моды, и с китайским законодательством. Точнее, эта история показывает, с какими сложностями сталкивается дизайнер небольшого независимого бренда, который хочет выйти на международный рынок.

Коринн — бельгийка чуть моложе тридцати, детство и юность она провела у себя на родине и выросла на театральных подмостках, занимаясь балетом. Позже она изучала хореографию и дизайн одежды, а затем специализировалась на женском нижнем белье. Когда мы познакомились, она работала над своей четвертой коллекцией[54]. Мы договорились встретиться в кафе на улице Шарло. Она приехала в Париж, чтобы показать свои изделия менеджеру известного мультибрендового магазина, которая, ознакомившись с ее веб-сайтом, назначила ей встречу. Когда я прихожу, выясняется, что Коринн только что вернулась с этих переговоров, она выглядела обескураженной и рассерженной. Она рассказала, что уже в магазине менеджер передумала и, ничего не объяснив и не предупредив, даже не дала ей возможности показать содержимое кожаного чемоданчика: «Нам это не интересно, нашим клиентам это не интересно». Не успев закончить рассказ о своей карьере, Коринн сказала, что хочет «все бросить»: она живет на пособие по безработице и получает не больше ста евро за дизайнерскую работу — несмотря на относительный успех продаж коллекций, которые ввиду высоких производственных затрат она не смогла конвертировать в прибыль. Более того, вопреки ее первоначальным ожиданиям, творческий аспект работы явно оказался не в приоритете по сравнению с остальными задачами. Затем Коринн упоминает о разнице между финансовыми вложениями, которых требует профессия, и практически отсутствующей отдачей от инвестиций: «Ради этой встречи, например, я потратила двести евро на поезд и гостиницу; а они даже не посмотрели, что я делаю, встреча длилась меньше пяти минут, так что я просто выбросила двести евро в окно».

Далее Коринн рассказывает, что разочарование в собственной карьере в мире моды началось после «того случая с китайцами». Осенью 2011 года, во время Недели моды в Париже, у нее была возможность показать свои творения в выставочном зале в квартале Маре, где при поддержке Министерства торговли Бельгии дизайнеры представляли свои работы международной прессе и байерам[55]. Там к Коринн обратились китайские байеры — они все чаще присутствуют на подобных мероприятиях, поскольку продажи европейских модных товаров на их рынках растут, — и проявили большой интерес к покупке предметов из ее коллекции. Они говорили по-английски так, что Коринн не могла разобрать ни слова, поэтому китайцы попросили ее почтовый адрес и сказали, что пришлют письменное предложение. Через несколько недель Коринн получила по почте семисотстраничный документ полностью на китайском языке и единственное, что она смогла разобрать, были места, где нужно было поставить подпись. В растерянности, после безуспешных попыток связаться по электронной почте с составителями договора, Коринн решила нанять переводчика. Переводчик объяснил, что контракт был заключен на покупку не отдельных вещей из ее коллекции, а ее имени, логотипа и бренда (название которого включало ее имя и фамилию), а также всех разработанных ею моделей, с целью вывести эту продукцию на китайский рынок. В контракте говорилось, что она полностью теряет права на свое имя и будущие коллекции. Встревоженная этой новостью, Коринн с помощью переводчика поискала информацию в интернете и поняла, что торговая марка с ее именем и логотипом уже зарегистрирована в Китае без ее согласия. Тогда она обратилась к юристам, специализирующимся на международном коммерческом праве, которые сказали ей, что, согласно китайскому законодательству, для того чтобы подать жалобу на китайскую компанию, необходимо быть гражданином Китая или иметь компанию в Китае. Коринн была ошарашена: «Это дело обошлось мне в 7000 евро, вместе с переводом и юристами… На это ушли все мои сбережения». Юристы объявили, что как китайский, так и в целом азиатский рынок для нее теперь однозначно закрыт. Они посоветовали ей как можно скорее зарегистрировать собственный товарный знак в остальных частях света. И Коринн потратила еще несколько тысяч евро, чтобы получить доступ к рынкам Северной Америки, Бразилии, Австралии и Саудовской Аравии.

Это свидетельство весьма показательно: оно дано от имени простого человека — Коринн, а не от имени компании, как в случае с Педро, — столкнувшимся с контрагентом совершенно другого масштаба и действующим на другом уровне, в данной ситуации — на уровне китайского национального государства и его юрисдикции. Но этот пример также интересен тем, что Китай в который раз предстает нам местом крайне от нас далеким как в культурном отношении, так и в географическом, местом стереотипизированным и демонизированным. Если вспомнить, что в рассказе Педро эта страна оказывалась невидимой и маргинальной, в итоге Китай становится некой расплывчатой символической сущностью, объединяющей в себе все проблемы, с которыми сталкивается система моды. Это темное и абстрактное лицо глобализации, теневая сторона моды. С другой стороны, опыт Коринн показывает, что товарные потоки в рамках глобализации не идут совершенно свободно и что глобализация не является процессом всемирного уравнивания: существуют государства, в которых главенствует их собственная