Книга Двадцать четыре Насреддина - Автор Неизвестен

гостем вернулся домой, жена говорит ему:

— Я хотела развести огонь и пожарить мясо, но кошка его утащила. Купи еще мяса, а не то гость останется без ужина.

Насреддин рассвирепел, с большим трудом поймал кошку и взвесил ее: она потянула меньше мана. Тогда он крикнул жене:

— Если кошка съела целый ман мяса, то она должна весить, на худой конец, два мана, а не меньше одного![80]

перс. 8, 80

51. Необходимая предосторожность

Жена ходжи увидела, как он кладет свой топор в сундук и запирает его на ключ.

— Зачем ты это делаешь? — удивилась она.

— Боюсь, как бы кот его не утащил.

— Неужели кот может позариться на такую вещь?

— Если он украл кусок печени, который стоил два аспра*, то почему же он станет пренебрегать топором, который в пять раз дороже?[81]

тур. 34, 279

52. Превратился в женщину

У оборотливой жены Моллы был двоюродный брат лентяй. Он ничего не делал, с утра до вечера бил баклуши, беспечно разгуливал, а проголодавшись, приходил в дом к Молле и обжирался.

Так продолжалось некоторое время.

Наконец Молле надоело это, и он сказал жене:

— Ты, жена, учишь дурному своего двоюродного брата. Он надеется на нас и гоняет лодыря. Это к добру не приведет. Говорю тебе: чтобы я больше не видел его в нашем доме.

Жена Моллы рассказала об этом своему брату, и тот начал остерегаться даже близко подходить к ним, когда Молла был дома.

Не успевал Молла выйти из дому, как он тотчас же появлялся, ел, пил и успевал вовремя улизнуть.

Однажды Молла неожиданно вернулся с базара раньше обычного. В это время двоюродный брат жены был как раз у них. Жена не успела спровадить его и спрятала на кухне.

Молла принес пять баклажанов и сказал жене:

— На базар привезли первые баклажаны. На, возьми, вечером приготовишь и мы поедим.

Жена отнесла баклажаны на кухню. «Если, — подумала она, — Молла вдруг зайдет сюда, то узнает все». Немного подумав, она взяла чадру, закутала своего брата и спрятала один из баклажанов.

Потом пришла к Молле и сказала:

— Встань, у нас случилась беда. Один баклажан превратился в женщину.

— Ай, жена, — ответил Молла, — не сходи с ума. Как может баклажан превратиться в человека?

— Если не веришь, — упорствовала жена, — подойди и посмотри. На кухне четыре баклажана и одна женщина. Она сидит и молчит.

Молла встал и пошел на кухню. Видит — и правда: сидит женщина в чадре, а баклажанов — четыре.

— Сестра, встань, — обратился к ней Молла, — пойдем, пожалуйста, со мной.

Двоюродный брат встал и молча пошел с Моллой. Молла направился прямо к торговцу, у которого купил баклажаны, и сказал ему:

— Брат, один из баклажанов, которые я у тебя купил, превратился в женщину. Прошу тебя, возьми ее и дай мне баклажан.

Лавочник понял, в чем тут дело, дал Молле баклажан и выручил двоюродного брата его жены.

азерб. 6, 174

53. Теленок

Говорят, однажды, когда Молла вернулся домой, двоюродный брат жены опять был у них. На этот раз жена спрятала его в сундук, но было уже поздно: проходя мимо окна, Молла увидел их и сразу же бросился к двери. Жена догадалась, что Молла все заметил, не мешкая выпустила брата из сундука и спрятала его на кухне, в сундук же положила новорожденного теленка, которого Молла еще не видел.

Молла вошел в комнату и, ни слова не говоря, кинулся к сундуку. Подняв крышку, он остолбенел: двоюродный брат жены превратился в теленка.

«Я ждал от жены всего, чего угодно, — сказал про себя Молла, — но чтобы она ухитрилась в закрытом сундуке превратить человека в теленка, — этого я даже от нее не ожидал. Лучше мне промолчать, а то чего доброго превратит меня в быка или корову или во что-нибудь еще. Куда мне тогда деваться?»

азерб. 6, 176

54. Гулящая жена

Ходже сказали:

— Жена твоя много шляется.

— Не думаю, что это правда, — возразил ходжа. — Если бы это было так, она заглянула бы как-нибудь и ко мне в дом[82].

тур. 5, 154

55. Кто не слушает — не слышит

— Твоя жена гуляет, — сказали однажды ходже.

— Но после прогулки она возвращается домой, — ответил он.

— Да нет, дело не в том, она ходит простоволосая.

— Значит, придется купить ей новый платок.

— Ты все не понимаешь. Она все время ходит туда-сюда.

— Конечно, туда-сюда, а как еще можно ходить?

— Она ходит туда-сюда с чужими людьми.

— Ну а я? — удивился ходжа. — Что я ей, брат или отец?

тур. 34, 110

56. Хитрость жены

Жена Насреддина часто проводила время с подругами и родственницами и приходила домой поздно. Приятели посоветовали Насреддину не давать волю жене, и он решил проучить ее. И вот однажды вечером, когда жена поздно вернулась домой, Насреддин не стал открывать дверь. Жена долго стучалась, но тщетно. Тогда она пригрозила броситься в колодец, если он не откроет. Насреддин и ухом не повел. Жена подошла к колодцу и сбросила туда большой камень. Насреддин подумал, что жена прыгнула в колодец, ему стало жаль ее, и он сказал себе: «Надо пойти вытащить ее оттуда».

Он открыл дверь и поспешил к колодцу. Но тут жена, которая ждала, спрятавшись, вбежала в дом и заперла дверь. Теперь уже настала очередь Насреддина умолять. Но жена не слушала уговоров. А потом она поднялась на крышу и стала кричать:

— Недостойный муж! Постыдился бы! До полуночи шляешься по улицам, а я сижу одна дома!

На крик жены сбежались соседи и стали просить за Насреддина, который сгорал от стыда. Наконец она сжалилась и после долгих уговоров впустила его[83].

перс. 8, 76

57. Огонь нужен зимой

На старости лет Насреддин задумал жениться. Один приятель стал укорять его:

— Да ведь ты уже стар. Тебе надо думать о загробной жизни, а не о женах.

— Глупец, — отвечал Насреддин, — разве не знаешь, что именно зимой и нужен огонь больше, чем в любое другое время года?

перс. 8, 165

58. Несправедливый приятель

Однажды Молла Насреддин женился. Взял он себе в жены женщину хромую, одноглазую, беззубую, плешивую и горбатую.

Один из приятелей, хорошо знавший эту женщину, спросил:

— Молла, зачем ты взял в жены такую уродину?

— С такой лучше, — ответил Молла. — Меньше будет гулять, больше будет дома.

— Ведь она и видит одним глазом.

— И это хорошо, — ответил Молла. — Что бы я ни сделал, она увидит только наполовину.

— И зубов у нее нет!

— Эх, и без того дома жевать нечего.

— А