Книга Двадцать четыре Насреддина - Автор Неизвестен

Двадцать четыре Насреддина

Памяти Г. Л. Пермякова

МНОГОЛИКИЙ НАСРЕДДИН

Семь городов спорили за право называться родиной Гомера. Втрое больше народов готовы назвать своим Насреддина. Ученые разных стран доискиваются: существовал ли такой человек в действительности и кем он был? В Турции, в малоазиатском городе Акшехире, показывают даже могилу Насреддина. Турецкие исследователи считают, что лицо это историческое. Найдены документы, в которых упоминается имя некоего Насреддина. Человек этот родился в деревне Хорто в 605 году хиджры (1206 г. н. э.). Отец его, Абдулла, был имамом. Насреддин получил образование в городе Конье, работал в Кастамону и умер в 683 году хиджры (1284/85 г.). Правда, на могильной плите гробницы, где, как уверяют, похоронен Насреддин, значится другая дата: 386 год хиджры, т. е. 993 г. н. э. Но, как замечает академик В. А. Гордлевский в статье, сопровождающей русское издание турецких анекдотов о Насреддине, по ряду причин «дата эта абсолютно неприемлема» [5, с. 245][1]. Было высказано, пишет он, предположение, что у такого шутпика, как Насреддин, и надмогильная надпись должна читаться не как у людей, а задом наперед: 683. «Долго шла сказка, что тюрбэ (мавзолей) Насреддина стоит на четырех столбах, кругом все открыто, а на дверях висят два больших деревянных замка, и кто проходит мимо — невольно улыбнется» [5, с. 242][2].

Мнение о том, что дату на могильной плите следует читать «наоборот», оспаривает К. С. Давлетов [29]. Он, в частности, отвергает довод, будто Насреддин не мог жить в Акшехире в X в., так как территория, где находился этот город, принадлежала тогда Византии, и указывает на необычайно пестрый состав тогдашнего византийского населения: турок вполне мог быть там похоронен. Сам К. С. Давлетов относит зарождение образа Насреддина к VIII—XI вв., эпохе арабских завоеваний и борьбы народов против арабского ига. «Если искать в истории Востока период, который мог бы послужить колыбелью образа Ходжи Насреддина, который мог бы породить такое великолепное художественное обобщение, то безусловно можно остановиться только на этой эпохе» [29, с. 11]. С категоричностью такого утверждения трудно согласиться; образ Насреддина, каким он дошел до нас, складывался веками. Среди прочего К. С. Давлетов ссылается на смутные сведения о том, что «во времена халифа Гаруна ар-Рашида жил известный ученый Мохаммед Насреддин, учение которого оказалось противоречащим религии. Он был приговорен к смерти и, чтобы спастись, притворился сумасшедшим. Под этой маской он стал затем высмеивать своих врагов» [29, с. 11].

В последнее время интересную гипотезу выдвинули азербайджанские ученые. Ряд сопоставлений позволил им предположить, что прообразом Насреддина был известный ученый Ходжа Насиреддин Туси, живший в XIII в. [6, с. 15—16]. Среди доводов в пользу этой гипотезы тот, например, факт, что в одпом из источников Насреддин так и назван этим именем: Насиреддин Туси. В Азербайджане Насреддина зовут Молла — возможно, эго имя, как считают исследователи, представляет собой искаженную форму имени Мовлан, которое принадлежало Туси. У него было еще одно имя — Хасан; в нашем сборнике помещен анекдот (№ 253), где Насреддин заказывает себе печать с этим именем, экономя на буквах. Подтверждает эту точку зрения и совпадение некоторых мотивов из произведений самого Туси и анекдотов о Насреддине (например, высмеивание предсказателей и астрологов). Соображения интересные; во всяком случае, вполне возможно, что произведения Туси обогатили круг анекдотов о Насреддине.

Выдвигаются и другие гипотезы. Многим ученым, однако, вопрос об исторической реальности этого фольклорного персонажа и его прототипе представляется второстепенным (см., например, мнение И. Брагинского [5, с. 12]). Это верно, во всяком случае для сборника, куда вошли рассказы о Насреддине, бытующие у двадцати четырех разных народов. Вероятно, какой-то реальный Насреддин действительно существовал (и скорее всего в XIII в.); многими своими чертами он напоминал хитреца, шутника и острослова, которого мы знаем по анекдотам, дошедшим до наших дней; какой-то первоначальный круг сюжетов действительно обязан ему своим происхождением. Но в течение столетий у разных народов эти сюжеты пополнялись новыми, возникшими на иной основе, подчас в самой различной среде. Насреддину, в частности, приписывали шутки и проделки, остроты и приключения, связанные с именами других комических персонажей.

На Востоке их издревле было много[3]. У народов, среди которых получили хождение анекдоты о Насреддине, вам назовут одновременно и других шутников, остроумцев. У арабов это Джуха (или Джоха), у таджиков — Мушфики, у уйгуров — Саляй Чаккан и Молла Зайдин, у туркмен — Кемине, у болгар и народов Югославии — Хитрый Петр и т. д.

Фольклорные судьбы этих героев подчас самым тесным образом переплетены с судьбой Насреддина. Характерным примером могут служить арабские анекдоты о Джухе. Предполагают, что у этого фольклорного героя был реальный прототип — араб родом из Куфы[4]. Рассказы о Джухе создавались независимо от рассказов о Насреддине; многие из них генетически восходили к древнейшим комическим сюжетам, известным еще по индийским сборникам сказок. В дальнейшем, однако, произошли многочисленные заимствования и перекрещения, которые привели чуть ли не к отождествлению обоих образов. «Анекдоты, собранные вокруг имени Джухи, — пишет В. А. Гордлевский, — перешли к туркам; турки узнали здесь знакомые черты, — так обогатился образ ходжи Насреддина... Когда анекдоты о Насреддине переведены были... на арабский язык, ходжа Насреддин был перелицован в Джуху „румского“ (т. е. малоазиатского)» [5, с. 244].

Отождествление это (поддержапное, как считают некоторые, и сходным звучанием слов «ходжа» — «Джоха») дошло до того, что А. Вессельский включил в свой знаменитый двухтомник о Насреддине [35] свыше ста анекдотов о Джохе (берберский Джуха, Шаха, мальтийский Джахан, сицилийский Гьюфа, калабрийский Хьоха, Ювади). Генетически все они связаны с арабским Джохой, рассказы о котором А. Вессельский приводит по книге «Nawadir el chodscha nasr ed-din effendi dschoha». Как видно из заглавия, тут произошло даже слияние имеп обоих персонажей. Действительно, в некоторых арабских анекдотах героя так и зовут: Насреддин Джоха (или попеременно: то Насреддин, то Джоха). Для нашего сборника отобраны только те арабские анекдоты, где прямо фигурирует имя Насреддин. Все же остальные рассказы о Джохе, Гыофе, Хьохе и прочих, как нам кажется, в книгу о Насреддине не могут быть включены (хотя сюжеты большинства из них, к слову сказать, полностью аналогичны сюжетам о Насреддине, представленным в нашем сборнике анекдотами других народов).

Если причислять к рассказам о Насреддине истории о Джохе, с таким же основанием можно включить в книгу и сюжеты о Саляй Чаккане, Ахмед-Ахае Озенбашском, Кемине, Джалуле и т. п. Эти национальные персонажи, однако, существуют вполне самостоятельно в разных странах, иногда наравне с Насреддином, иногда по разным причинам постепенно вытесняя его