Книга Как я нечаянно написала книгу - Аннет Хёйзинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Позднее в тот день Лидвин сказала:
– Роман всегда рассказывает о самом авторе. Тебе знакома писательница Хелла Хаассе[10]?
Я кивнула.
– Она однажды сказала: хороший читатель может отыскать в моих романах критические моменты моей жизни.
– В твоих книгах тоже? – спросила я.
– Это относится к любому писателю.
– Значит, когда я читаю твои книги…
– Да, – сказала она. Налила чаю, подула в чашку. – Да. Пожалуй, мне тоже стоит перечитать свои книги.
Когда я ухожу домой, Лидвин большей частью провожает меня до калитки. Достает из почтового ящика «НРК»[11] и смотрит мне вслед. Мы машем друг другу рукой. Но на сей раз она пошла прямиком в садовый домик.
Я помогала Лидвин расставить книги в гостиной по алфавиту. Шкаф занимал всю длинную стену, от пола до потолка.
– Ты и таблички с начальными буквами на полки поставишь, как в библиотеке? – спросила я.
Это была шутка, но она решила, что идея хорошая:
– По крайней мере, тогда можно вернуть книжку на место.
– Диркье рассортировала свои книги по цвету, – сообщила я, пока мы сновали туда-сюда.
– По цвету? – Лидвин высоко вскинула брови.
– Ага, по цвету корешков. Выглядит очень здорово.
Лидвин покачала головой и фломастером написала на первой полке букву «А».
– Что это за книга? – Я подняла вверх «Укротителей драконов». Судя по названию и обложке, мне показалось, что это книга для подростков. Куда же ее поставить – на «М» или на «Э», ведь писательницу звали Эмма Мари Эркарт.
– Ах, эта! Я купила ее, потому что она написана тринадцатилетней девочкой. В Англии эта книжка стала бестселлером.
Стало быть, в тринадцать лет все-таки можно написать бестселлер!
– И что?
– Not my cup of tea[12]. Речь идет о мире компьютерной игры.
– Можно я возьму почитать?
– Бери, конечно.
– Ты тоже писала в таком возрасте? – Я полистала книжку.
– Нет, подростком я только читала, до глубокой ночи. Вся деревенская библиотека прошла через мои руки. Даже на школьных переменах и по дороге домой я читала. Вполне ловко читала на ходу.
Я посмотрела на Лидвин.
– А как ты выглядела в тринадцать лет?
– Ах, детка, зачем тебе это? Я была очкастой серой мышью.
Я рассмеялась.
– У тебя нет альбома со старыми фотографиями?
– Альбома нет, но кой-какие фотографии найдутся. Ты уверена, что хочешь их посмотреть?
Я кивнула. Она сходила наверх, принесла коричневый конверт и положила на стол. Там оказалось штук двадцать фотографий, не больше. Лидвин перебрала их, вытащила несколько штук.
– Вот, здесь мне двенадцать, я окончила начальную школу.
Она носила большие очки. Лицо тонуло в густющих волосах. В объектив она не смотрела.
– Какой это год? – спросила я. На ней была клетчатая юбка, голубой жилет, гольфы и некрасивые закрытые туфли.
Она посмотрела на оборотную сторону.
– Шестьдесят пятый. Красотка, а?!
Я взяла снимок, на котором она выглядела немного постарше.
– А-а, это на выпускном экзамене. У меня были очень хорошие оценки, это даже при вручении аттестатов особо отметили.
На этом снимке волосы подстрижены короче. Одета она в джинсы и просторную белую блузку навыпуск. По-прежнему в очках, но теперь смотрит в объектив.
– Чем ты занялась после выпуска?
– Стала изучать нидерландский. И писать, невероятно много писать. Окончила курсы машинописи, купила подержанную машинку и начала писать короткие рассказы. Один за другим. В писчебумажном магазине спрашивали, куда я трачу столько машинописной ленты. Рассказы словно годами дожидались своего часа.
– И когда же ты написала настоящую первую книгу?
– Однокурсник послал один из моих рассказов в литературный журнал. И я завоевала небольшую премию.
– Ух ты.
Она махнула рукой: дескать, ерунда.
– Ну и вот, один издатель спросил, не хочу ли я развить этот рассказ, сделать из него роман. Так все и началось.
По-моему, совсем неплохо, когда тебя просят написать книгу.
– А о чем там шла речь?
– О неуверенной девочке из неблагополучной семьи, которая едет в большой город учиться и знакомится там с жизнью людей искусства.
Лидвин стояла у серванта, в желтых рабочих перчатках. Наполняла ведро мыльным раствором. Я никогда еще не видела ее за таким занятием.
– Не поможешь мне сегодня убрать садовый домик? Там мало-помалу складывается проблемная гигиеническая ситуация.
Я рассмеялась:
– Ты сама придумала это выражение?
– Нет, вычитала в статье про волонтеров, которые помогают людям вычищать замусоренные дома. Там дали высказаться и какому-то муниципальному советнику. Он-то и рассуждал о проблемных гигиенических ситуациях. А я подобные штуки сразу записываю.
Она поставила ведро на пол, взяла желтые тряпки, швабру, метлу и совок.
– Мне захватить пылесос? – спросила я.
Пылесоса у нее, оказывается, нет. Лидвин обходится веником и шваброй. Надо непременно рассказать Калле.
Домик и правда чистотой не блистал. С потолка свисала серая паутина. Пол вокруг печки усыпан золой, клочками бумаги и щепками. Возле стола валялся пакетик с сахаром. Колонна муравьев маршировала туда-сюда, переправляя песчинки сахара к себе в гнездо. На маленьком серванте – стопки немытых чашек. И все покрыто слоем пыли.
– В общем, непролазная грязища, – сказала Лидвин, оглядываясь по сторонам.
– Придется все вынести на улицу, – сказала я.
– Все? И книги тоже?
– Да, иначе чистоту не наведешь.
– Куда же мы денем книги?
– Сложим в саду на простыню.
Лидвин принесла простыню, расстелила под яблоней. Пока она пачками складывала книги на простыне, я стала шваброй сметать с потолка паутину. И сразу же зачихала, пришлось соорудить маску из посудного полотенца.
