Книга Терновый венец Екатерины Медичи - Неля Гульчук

Герцог уронил голову на шею своего коня и вскрикнул:

– Я убит!

– Ловите убийцу! Ловите убийцу! – вопил, потрясая аркебузой, в нескольких метрах от него какой-то человек, всем своим видом показывая, что стрелял не он.

Франсуа Расин пришпорил коня, но след убийцы быстро затерялся. Франциск де Гиз нашел в себе силы слезть с коня.

– Долго же они за мной охотились! – вздохнул он, затем вновь сел на коня и, поддерживаемый с двух сторон спутниками, добрался до замка, где сразу слег. Убийцей оказался гугенот Жан Польтро де Мерей, схваченный два дня спустя.

За несколько минут до смерти Франциск де Гиз наказывал своему сыну:

– Мой любимый Генрих, не бери на себя слишком большие и непосильные задачи. В сущности, все в мире – обман. Вот, суди по мне, я – великий полководец Франции, а убил меня маленький солдат.

– Отец, тебя убил Колиньи. Я отомщу за тебя! – поклялся сын. – Ненавижу Колиньи! Я не успокоюсь, пока не увижу перед собой труп настоящего убийцы. Я буду презирать себя, если не добьюсь этого!

С этой минуты Генрих де Гиз, ставший главой клана в 13 лет, стал лелеять мечту отомстить адмиралу. Ко всяким бедствиям в королевстве добавилась кровная месть всемогущего клана.

Едва адмиралу доложили о случившемся, он радостно воскликнул:

– Эта смерть – самое великое благо, какое могло бы выпасть нашему королевству, Церкви Божьей и в особенности мне и всему моему дому.

Адмирал решительно отрицал свою причастность к убийству герцога де Гиза, признавая тем не менее, что Польтро де Мерей служил ему как шпион, и с презрением опровергал слухи:

– Я его не совращал. Я лишь дал ему деньги на покупку коня, но не в качестве платы за убийство.

Королева-мать чуть не упала в обморок во время похорон герцога. Однако по Франции поползли слухи, будто флорентийка заявила савойскому посланнику: «Эти Гизы желали стать королями. Я позаботилась у Орлеана, чтобы этого не случилось. Вот труды Господа. Те, кто желал моей погибели, мертвы».

Испанский посланник Шантонне сообщил Филиппу II в своем секретном послании, что убийца герцога де Гиза гугенот Польтро де Мерей, уязвленный, что не получил от Колиньи достаточного вознаграждения, напротив, был поощрен королевой-матерью. Екатерина Медичи не только подтолкнула гугенота к покушению на полководца, но тем самым бросила тень на адмирала. Под пыткой гугенот назвал имя Колиньи.

В то время как главы двух кланов исчезли с политической арены, Екатерина осталась деятельной и оживленной. Обезглавленная католическая партия больше не страшила ее, но она признавала ее силу и отдала предпочтение именно ей.

Ради восстановления единства королевства она решила расколоть протестантскую партию, которая так разочаровала ее и которой она не прощала сделки с англичанами за своей спиной. Принц Конде, находившийся в плену, по приказу королевы был выпущен из тюрьмы и окончательно пленен своей возлюбленной, демуазель де Лимей, одной из красавиц «летучего эскадрона», которые отныне, как истинные Далилы, служили политике королевы-матери.

19 мая в Париже был опубликован эдикт, подписанный в Амбуазе неделей раньше. Этот эдикт положил конец религиозной войне. Заключительные переговоры провели коннетабль Монморанси и принц Конде.

«Мир достигнут, я уверен, что вы, Ваше Величество, останетесь довольны», – сообщил коннетабль через гонца Екатерине. И в самом деле, у Екатерины были для торжества все основания.

Амбуазский эдикт даровал протестантам свободу вероисповедания в их имениях – «владельцам замков, высшим судьям и сеньорам и прочим носителям дворянских титулов, располагающим своими вотчинами». Что же до простого люда, то ему свободное отправление обрядов реформированной религии разрешалось только в отдельных городах и лишь при условии, что приверженцы новой религии будут строить свои храмы исключительно в пригородах, удаленных от города.

– Вы негодяй! – бросил адмирал Колиньи в лицо принцу Конде. – Из-за собственного тщеславия вы предали Господа!

Протестантизм с этого момента стал «карманной религией привилегированного класса». Екатерина же и вовсе не питала иллюзий насчет только что заключенного ущербного мира.

– Иногда лучше отступить, чтобы разбежаться и дальше прыгнуть! – сказала она.

Но что это был за прыжок!..

Истощенные в схватках мятежники вернулись к своим очагам. Королева оставила себе наемников под командованием бесконечно преданного ей полковника Шарри и обратила свои взоры к внешней политике.

Королева Елизавета Английская, разъяренная Амбуазским миром, отказалась эвакуировать войска из Гавра и требовала от бывших союзников передачи ей Кале. Пристыженные Конде и Колиньи тянули с ответом. Когда конфликт был в разгаре, Екатерина собрала войско, навербовав в него католиков и протестантов, и повела всех на Гавр. Едва завидев идущий на подкрепление своим войскам французский флот, город в тот же день капитулировал.

После долгих препирательств королева Елизавета окончательно отказалась от Кале.

Победа Екатерины Медичи была полной. Ее торжество омрачила только гибель Шарри. Преданного ей командира наемников убил средь бела дня на мосту Сен-Мишель в Париже приближенный адмирала Колиньи гугенот дю Шателье-Порто. Ненависть королевы к адмиралу достигла наивысшего накала. Опасаясь подорвать с таким трудом завоеванный в королевстве мир, за который она боролась уже год, Екатерина Медичи отложила месть адмиралу до лучших времен.

Королева-мать с полным правом могла гордиться своей деятельностью: мир восстановлен, всемогущие кланы обузданы, терпимость возведена в выгодный для правящей династии закон, Мария Стюарт возвращена в Шотландию и отказалась от короны Франции, англичане побеждены, права монарха сохранены, Кале возвращен Франции. И все это за тринадцать месяцев ее правления!.. Правления, достойного великой и мудрой правительницы!..

5. Триумф и поражение

Возбужденная Франция осмысливала случившееся, а противоборствующие партии считали свои ряды и соизмеряли силы. Принцу крови Антуану де Бурбону наследовал его десятилетний сын Генрих, герцогу Франциску де Гизу – тринадцатилетний Генрих, а последнему из триумвиров коннетаблю Монморанси уже не по возрасту была политическая борьба.

Наступившие дни долгожданного мира Екатерина Медичи решила посвятить возрождению придворной жизни в лучших традициях времен Франциска I, задавшись целью сотворить культ монарха и его власти и превзойти в этом своего кумира.

Прежде всего королева с помощью архитекторов, скульпторов и художников занялась строительными и реставрационными работами. По прибытии во Францию она восторгалась Фонтенбло. Неповторимы были и замки Луары, восхищая итальянку сказочной красотой и гармонией с живописной природой. Строительное искусство французских мастеров отвечало самому изысканному вкусу, поэтому королева активнее, чем Франциск I, привлекала ко двору французских архитекторов и строителей. Она осуществила заветный замысел великого короля и восстановила в Лувре старое здание времен Карла V, пригласив для этих работ зодчего Пьера Леско и известного каменщика Пьера Шамбиже. Под руководством Приматиччо были сделаны пристройки ко дворцу в Фонтенбло.