Книга Древнерусская игра. Украшения строптивых - Арсений Миронов

— Дерррьмо! — вдруг рявкнула Псаня, скалясь и хищно приседая.

Рута просто замерла в шоке, раскрыв ротик. Стыря еще глубже просел в корзину с сырами. Данька не поверил своим глазам. Показалось, что светлые волосы на голове Псанечки зашевелились: лицо светлоокой берсеркини стало нежно-малиновым, белые зубки обнажились, а нос сморщился и задрожал, как у злобной собаки.

— Дерррьмо твой Потык! — прохрипела валькирия, дергая руками так, будто намеревалась разорвать рубашку на груди. — Прредатель! Раб греческого бога! Раб своей женки-тороканки!

— Как ты смеешь?! Грязная простолюдинка! — крикнула рыжая хищница Рута, прыгая вперед, — Данька едва успел поймать за узенькие плечи. — Как ты назвала братца Михайлу?! Да я тебе…

— Шшшаг назад, барышня! — прошипела Псаня, пригибаясь и поднимая к перекошенному лицу маленькие жесткие кулаки. — Прррочь…

— Я тебе не барышня! — визгнула Рута. — Я княжна властовская!

Она вдруг дернулась с неожиданной силой! Выскочила из Данькиных объятий — и как огненный петух налетела грудью на холодную поляницу! Едва не стукнулись лбами — сцепились взглядами! Отсветы рыжего пламени ударили в бледное лицо Псани; на высоколобый профиль Руты легла холодная голубая тень.

— Ты княжна, это верно… — проговорила богатырка, злобно и тщательно растягивая слова. — А твой брат Потык — предатель.

Рута быстро обернула к Даньке испуганное, почти плачущее лицо.

— Братец… я ее сейчас ударю, — прозвучала знакомая фраза. Данила молча бросился вперед. Загрохотала повергаемая мебель — одновременно с Данькой метнулся, поспешно вылетая из насиженной корзины, Стыря Хлестаный. Разбойник тоже прекрасно знал: самородная княжна Рутения Властовская выполняет подобные обещания мгновенно.

Мог получиться красивый и непредсказуемый поединок, подумал Данька, распихивая широкими плечами схлестнувшихся барышень. Стыря налетел сзади: вцепился в стальную талию Псанечки — оттащил к стене; Данила бережно вытолкнул рыжую сестрицу в сени.

— Успокойся, тише… — глухо бормотал он, нажимая плечом, стараясь не дрожать от близости разгоряченного стройного тела. — Поди в спальню, подожди меня. Разбери снадобья в мешочках. Отвлекись… И — не вмешивайся.

— Это… это… какая-то недобрая баба, — шепчет, стонет Рута, вяло сопротивляясь и испуганно заглядывая в глаза. — Она злая-презлая! Как мужик с титьками!

— Жди здесь. — Мягко толкнув княжну на кровать, Данила отскочил и захлопнул дверь. В ушах еще звенит колючий голос: «Предатель… раб…» Постой же, псова дочка. Ты сейчас все расскажешь! Он прыгнул в сени, оттуда на порог комнаты: — Хлестаный! Оставь нас вдвоем.

Стыря послушно, почти радостно шмыгнул вон.

— Говори, откуда знаешь Потыка, — быстро приказал Данька, надвигаясь на поляницу. Богатырка отступила на шаг, но гордо подняла голову:

— Мне говорил муж. Он был боевой маг. Муж многое знал. Все славянские волхвы презирают Потыка. Потык был рожден богатырем, но Перун и Стожар напрасно надеялись на него. Потык предал дедовских божков и принял греческое имя. Муж рассказывал: Потык могуч, но слабоволен. Потык носит на шее крест заморского Бога и хочет быть рабом. Потык никому не нужен, он всюду чужой.

— Потык не чужой. — Данька поднял указательный палец с черным перстнем. — Он мой брат.

— Потык недостоин твоего родства, княжич Зверко! Ты смелый воин и гордый волхв. Ты научишься многому и станешь великим. А Потык — жалкий недобогатырь. Он растерял драгоценный дар, завещанный русичам от Сварога и Световита: он утратил ненависть к врагу.

Данила вздрогнул: мягко заныло сердце. Нервы шалят.

— Ты — надежда Руси, а твой брат давно перестал быть русичем. Греческая вера, тороканская жена! Разве такой наследник спасет Залесье от Чурилы? Никогда. Потык потерял главное — гордость. Забывший побеждать да погибнет. Нет-нет. Твой брат не сможет побороть тороканское заклятие. Ляжет в женину могилу и сгниет заживо.

Уже совершенно успокоилась. Ее голос звучит размеренно и четко. Иногда Даньке кажется: слова поблескивают в воздухе. Колючие звуки позванивают в Данькиной голове, как скачущие сюрекены. И все-таки… милая Псанечка… ты не права!

— Потык мой брат. Я освобожу его. У меня есть… Богатырка внезапно смолкла, предчувствуя недоброе…

— У меня есть Имперские Стати.

Пошатнулась! Оскользнулась на бисерной россыпи — всплеснула рукой, с лету сшибла какие-то горшки, хлестко размазала кашу по скатерти… Нет, не упала: уцепилась побелевшими пальцами за подоконник и болезненно стонет:

— Где?! Где они?! Скорее — УНИЧТОЖЬ!!!

Данька замер. Что это — актерская импровизация? Неужели греческие Стати способны повергнуть в ужас отважную богатырку? льдинку-блондинку Псанечку, дочь Желтого Пса?

— Стати — греческая западня. Они убьют тебя!

Красивая, когда волнуется. Глаза и губы темнеют, а дыхание становится почти теплым.

— Муж говорил о замысле хитроумных греков. Греки прислали могучие Стати на Русь, чтобы уничтожить наше древнее чародейство! Наших божков и весь поднебесный Вырий! Это ловушка, княжич! Опомнись!

Восхитительная гиперборейская злоба в глазах молодой женщины заставила Даньку содрогнуться. Уфф… мурашки по хребту. Сколько солнечной ярости в холодном теле, сколько яда на кончике бледного языка! Чудесный генофонд… Что она кричит? Данила почти не слушал слова, он думал о другом. У такой самки будут великолепные детеныши — бестрепетные убийцы и гениальные философы. Просто протянуть руку. Мягко взять рукой за горло и овладеть. Прямо здесь, на дощатом полу, чтобы просыпанный бисер хрустел под ними и вдавливался в мускулистую белую спину…

К счастью, он не успел протянуть руку.

— Не смей прикасаться, — тихо сказала Псаня.

Данька отшатнулся. Бррр.

— Не смей прикасаться к Статям. Они убьют в тебе гордость. Убьют нарождающегося богатыря. Помни: именно ты, а вовсе не старший брат Потык должен унаследовать трон! Только ты спасешь русичей от Чурилы и других иноземцев…

Данила устало вздохнул. Протянув руку к самому лицу богатырки, слегка придавил указательным пальцем кончик ровного арийского носика:

— Красивый носик. И очень красивые слова, Псаня. Вы все умеете красиво говорить. А я не умею. Я молчу. У каждого свое дело: вы — уговариваете, я — молчу и упрямлюсь… Ха. Вот сейчас уговариваешь ты. А прежде этим занимался мой вещий друг, князь Алеша…

— Вещий Лисей будет биться с Кумбал-ханом сегодня ночью, — быстро перебила поляница. — Обе армии погибнут. Ты должен прийти и забрать славу победителя. Славяне назовут тебя главным защитником! Ты нужен народу, княжич!

Данила поморщился.

— Я не знаю, что такое народ, — сухо сказал он. — Я с ним не знаком. Проблема в том, что я помогаю только знакомым. В первую очередь — братьям. Поэтому еду в Калин.