Книга Древнерусская игра. Украшения строптивых - Арсений Миронов

Данька отвернулся. Сгреб со стола цветные мешочки и ушел. Да, он знал способ. Но… это греческое лекарство, драгоценное супероружие погибшей Империи сейчас неприменимо. Все равно что использовать термоядерную бомбу для отопления холодной комнаты.

…Между тем в крепнущей темноте за окном начались молодецкие пляски, кулачные бои и аттракционы: кто быстрее расшибет топором страхолюдного болванчика из пагоды (Стыря сказал, что статуи сделаны из желдяной падубы — редкой породы железного дерева). Данька догадывался: парни уже напились, буянят, потихоньку грабят опустевшие без мужиков дома, тайком растаскивают по темным подклетям безвольных, обкуренных женщин с дурными улыбками на слюнявых губах. Странная победа. Странное у меня войско. Улица моя тесна, говаривал Емелька Пугачев. Данька мрачно усмехнулся: вот и пришлось заделаться самозванцем. Теперь он руководит воровским сбродом — по щучьему велению, по Зверкину хотению! Горька моя черешня, крива моя радуга…

— Лодьи! Лодьи плывут! — загудела толпа за окошком. Луженые глотки! Рев такой, что стонут матицы в тесной нережской избе, облюбованной под ставку княжича. Рута отбросила рукоделье (сама в кольчуге, а пальчики иголками исколоты!) — сиганула к подоконнику.

— Точно кораблики плывут! Ха-ха, до чего красивеньки! Погляди, братец. — Она махнула Даньке ручкой.

Пара быстроходных кочей, вынырнув из темноты, направились к пристани — кто такие? Похоже на купецкие… однако отсюда видать пятна щитов, развешанных по борту, да и соколиный глаз, намалеванный на носу, поглядывает довольно хищно…

— Братья Плешиватые, ушкуйники с Керженца, — пригляделся Стыря в прореху бычьего пузыря на крохотном окне. — Шибко гребут, и ветрилы раздуты… Никак худое стряслось?

Вскоре в сени влетела запыхавшаяся Псаня — в мужских штанах и короткой рваной рубахе с треском в грудях — на бегу зачерпнула воды из кадки, прыгнула на середину комнаты.

— Ужасные новости, княжич! — выпалила, вытирая жаркий мокрый рот. — Кумбал-хан перешел Влагу и вторгся в Залесье! Сельцо Олешье взято, Стожарова Хата сожжена! Столица Глыбозерского княжества, по слухам, уже осаждена Сварожьими угадаями! Чурила начал войну! Да-да. Это война, княжич.

Стыря как стоял, так и присел на корзину с козьим сыром.

Данька недоумевающе покосился на него:

— Я тоже должен испугаться? Это действительно опасно?

— Почти смертельно, — серьезно ответила богатырка, в упор глядя голубоватыми глазами. — Триста всадников с разрывчатыми луками. Они оставляют позади себя выжженную землю. Братья Плешиватые сегодня за полдень дошли в родную Стожарову Хату из Созидаля — они увидели там золу да горькие трупы. Раньше Хата была крупным селом — теперь в Хате живут только черви.

— Сарынь! Сарынь! — взревела, засвистела толпа снаружи. В полутемной комнате почти просветлело от звонкого блеска сотен кинжальных лезвий за окном — как зарница полыхнула.

Данька выглянул: боже мой, сколько народу! Копья торчат, на копьях что-то насажено — кое-где петухи жареные, а вон там — ужас: мертвая голова с козлиной бородкой… Посреди площади, в центре всеобщего внимания — братья Плешиватые: два пышнокудрых (вопреки прозвищу) гиганта залезли на телегу и размахивают руками: жалуются ватаге о зверствах Кумбал-хана. Толпа слушает, надувается тягучей злобой — багровеют хари и чешутся руки… Потянув носом дымную, пахнущую потом струю, долетевшую с улицы, Данька отчетливо различил тонкий, солоноватый аромат ненависти, разлившийся в воздухе.

— Дави полканов! Бей погань! Долой Чурилу! — заорали злые голоса; Данька поморщился.

— Фу, как противно кричат, — прозвенел из угла серебряный голосок. Рута подняла синие глаза от рукоделия. — Чего они свистят, глупенькие? Вот дураки. Правда, миленький братец?

— Братья Плешиватые бьют тебе челом, княжич, — продолжала меж тем Псанечка, игнорируя замечания Руты — поляница глядела только на Данилу. — Хотят служить наследнику. Просят допустить в твою ватагу… Точнее… — Она с досадой тряхнула платиновым каре, поправилась: — Точнее говоря, в твое войско.

— Надо брать, — торопливо сказал Стыря. — Братаны Плешиватые — крепкие молодцы. У старшого, Ноздрата, — двадцать головорезов охраны! А младшенький, Хват Плешиватый, шибко топоры кидать умеет. Кабана с левой руки валит, сам видал.

— Погоди… — Данька вдруг опомнился, испугался: — Псашенька, милая… ты сказала, что войско Кумбал-хана переправилось через Влагу и сразу пошло на Олешье, верно?

— Да-да, мой княжич, точно так.

— Стало быть… Кумбал прошел через… Жиробрег? В дальнем углу избы что-то звонко ударило об пол. Это Рута выронила из рук серебряную коробочку с жемчужистым бисером. С густым шорохом быстрые жемчужинки раскатились по полу — будто чашку молока плеснули оземь.

Два глупых, испуганных синих глаза. Данька почти разозлился:

— Ты беспокоишься о своем премиленьком князе?

— Ax… — произнесла Рута, румяное личико вмиг стало сливочно-белым. Рывком обернулась к Пеане, умоляюще сложила ручки: — Они не убили князя Лисея, ведь правда? Они не могли сжечь Жиробрег?

Псаня молчит, будто не слышит. Смотрит только на Данилу и размеренно моргает. Январский антициклон в арийских глазах.

— Отвечай, — нехотя сказал Данька. — Кумбал-хан разрушил Жиробрег?

— Вовсе нет, мой князь. — Псаня качнула волосами. — Вражеское войско прошло мимо Жиробрега. Тамошний князь Лисей собрал все свои силы и немедленно выступил вослед неприятелю, намереваясь дать бой. По слухам, битва состоится нынче ночью либо поутру — в окрестностях Глыбозера.

— Братец! — Рута прыгнула, как рысенок, через всю комнату: сильные пальчики ухватили Даньку за локоть, рыжие косички хлестнули в лицо. — Мы ведь поможем князю Лисею?! Мы ведь поплывем к Глыбозеру, правда? Быстро-пребыстренько? Ну пожалуйста!

— А как же… наш брат Михайло? — Данька медленно отстранился, высвободил локоть из нежного, но крепкого захвата. — Ты уже забыла о нем? Мы не будем его спасать?

— Ой! — сказала Рута и схватилась за голову. — И верно позабыла! Какая я глупая! Глупая и злая! А… что же делать, братец?

Опять этот невинный лазоревый взгляд. Данила отвернулся.

— Княжна Рута говорит правильно, — вдруг звонко сказала Псаня, скрещивая на груди красивые руки, тонкие и мускулистые. — Надо плыть на помощь Лисею Вещему. Чурила вторгся на Русь как завоеватель. Надо его уничтожить. Да-да. Уничтожить.

— Безусловно, ты права, — жестко сказал Данила. — Чурилу надо уничтожить. Только, пожалуйста, без меня.

Псаня подняла светлые брови — медленно и вопросительно.

— Я все понимаю. Отечество в опасности. Древнерусский раек закрыт, все ушли на фронт борьбы с Чурилой, — раздраженно рассмеялся Данька. — Хотите новость? Вы меня достали с этим Чурилой. Вы можете плыть в Глыбозеро и биться с Кумбал-ханом. Я отправлюсь в Калин один. Назло всему… — Данька тряхнул головой. — Назло всему я спасу Михайлу Потыка.