Книга Золото Хравна - Мария Пастернак

— Служанка сказала, вы хотели меня видеть?

— Надобно нам поговорить с тобою, — глухо проговорил Халвдан. При этих словах колыхнулся его длинный плащ, в складках которого Торлейв заметил перевязь и привешенные к ней ножны длинного меча.

— Что ж, я готов выслушать вас.

Халвдан покачал головой.

— Не здесь. Ни к чему, чтобы о нашем разговоре знал кто-то еще. Прогуляемся вдоль пристаней.

Глаза Торлейва блеснули.

— Отличная мысль. Однако, в отличие от вас, людей мудрых и искушенных, я-то меча своего не захватил.

— Это еще откуда? — вдруг хмуро произнес Брюньольв Затычка и указал пальцем за спину Торлейва. Там, заложив руки за пояс, стоял маленький щуплый Кольбейн и непроницаемо улыбался в рыжие усы.

— Услышал я, что собираетесь вы прогуляться, хёвдинги, и подумал: не иначе как настало время и мне размять ноги.

— Черт побери! — процедил сквозь зубы Сигурд. — Ты же из тех, что были с ним на тинге. Ступай назад, к тебе у нас нет дела.

— Если вы не хотите шума, придется вам терпеть мою компанию, — сокрушенно вздохнул Кольбейн.

— Ладно, — махнул рукою Халвдан. — Ежели ты обещаешь держать язык за зубами, иди с нами. Да и то, по правилам Торлейву, сыну Хольгера, положен хотя бы один свидетель, а правила мы блюдем свято.

— Круто забираете, хёвдинги! — усмехнулся Кольбейн.

Вся компания неторопливо двинулась к наустам и складским сараям. Серые срубы на сваях темнели, выплывая из тумана. Свежий ветер с фьорда дышал в лицо почти весенним теплом.

У поломанного плетня, там, где сохли развешанные драные сети, Халвдан остановился и все остальные тоже. Какая-то женщина, обмотанная платком поверх тулупа, выглянула из-за угла, но не решилась идти мимо пятерых мужчин. Неуклюже подобрав юбку, она пустилась по дорожке в гору, куда-то по направлению к пустынным в этот час торговым рядам. По пятам за нею трусила рыжая собачонка.

— Полагаю, дальше идти незачем, — пробасил Халвдан, сумрачно глядя в лицо Торлейва. — Здесь нас никто не услышит.

— Говори, — сказал Торлейв.

— Верно, уважению к старшим никто не учил тебя, Торлейв, сын Хольгера, — проворчал Халвдан. — Иначе ты не держался бы со мною столь вольно.

— Это не у меня к тебе, а у тебя ко мне дело, Халвдан, сын Иллуги. И шел я сюда не затем, чтобы слушать длинные речи.

— Вижу, что ты себе на уме! Ладно. Люди наши, посовещавшись после тинга, не пришли к общему мнению, по справедливости ли ты зарубил Нилуса из Гиске. И постановили меж собою, что должно тебе доказать свою доблесть. Чтобы мы поверили тебе, что ты сделал это честно.

— Слов ты потратил много, а я так и не понял, что тебе от меня надобно. Нилуса из Гиске не зарубил я, а поразил мечом в сердце.

— Нилус Зверолов был добрый воин, — подал голос Брюньольв, исподлобья глядя на Торлейва. — Не раз мы с ним в бою бок о бок стояли насмерть. И нет во мне веры, что такой молодой парень, как ты, даже не воин, а мастеровой, мог убить его в честном бою, не пользуясь обманом или колдовством.

— Божий суд, — пояснил Халвдан. — Так решили наши тингманы. Пусть Господь рассудит.

— А известно ли достойным хёвдингам, — резко перебил Кольбейн, — что поединки, в том числе и судебные, запрещены добрым нашим королем? Распоряжение сие касается в том числе и Нур-Трёнделага.

— Потому и удалились мы для разговора, дабы договориться обо всем без лишних ушей, — пояснил Халвдан. — Разумеется, речь не идет о смертоубийстве. Все будет по правилам. Брюньольв сам вызвался быть поединщиком. Сражение до первой крови, что окрасит землю, докажет, мог ли плотник убить Нилуса из Гиске в честном бою.

Торлейв вскинул голову.

— Не хватит ли уже крови, хёвдинги? Неужто не довольно с вас той крови, что была пролита человеком, за честь которого вы стоите? А также и всей другой крови, что пролилась в последние дни? Все вы были на тинге и слышали каждое произнесенное там слово. И я могу еще многое добавить к тому, что было сказано.

Брюньольв с презрением оглядел Торлейва и сплюнул на снег.

— Многие речи перед битвою — удел труса.

Торлейв поднял бровь.

— Мне все равно, что думаете вы все обо мне. Почему я должен драться, если не хочу?

Халвдан скрестил руки на груди.

— Потому что люди этого требуют.

— Я не наемник и не ярмарочный боец. Я не дерусь по заказу. У меня нет никаких причин драться с ним, — Торлейв указал на Брюньольва. — Я не знаю его, и он не сделал мне ничего плохого.

— А теперь? — спросил Брюньольв и, ни на миг не изменившись в лице, открытой ладонью коротко и жестко ударил Торлейва по щеке.

— Брюньольв! — рявкнул Халвдан. — Еще одна такая выходка, и я поставлю вместо тебя другого!

— Бывало, били меня и посильнее, — сказал Торлейв. Он пошатнулся, но устоял на ногах. — Однако я не из тех, кто на пощечину отвечает ударом меча.

— Достойные были бы слова, кабы не трусливые уста, что их произнесли! Ты, говорят, собрался жениться? — Брюньорльв снова сплюнул себе под ноги. — Я видел твою невесту. Красивая девка. Где взял такую? У трактира подобрал?

Торлейв рванулся к Брюньольву, но Кольбейн удержал его за локоть.

— Стой!

Торлейву немалых сил стоило сдержаться. Он сжал зубы. Ноздри его раздувались. Наконец ему удалось совладать с гневом.

— Где и когда?

Брюньольв задел его глаз, по лицу Торлейва текли слезы. Он стер их рукавом.

— Завтра, на рассвете, — громко проговорил Сигурд. — Едва откроют мост, за августинским приорством Хельгисетер, в старой дубраве. Найдешь?

— Я знаю, где это, — сказал Кольбейн. — Но раз уж вам, хёвдинги, непременно надо драться, так, может, я могу заменить моего друга?

— Зачем ты нам? — удивился Халвдан. — Брюньольв раздавит тебя одним пальцем!

— Может, и так, — скромно согласился Кольбейн. — Однако, может статься, окажусь я не столь уж и плох. По древним законам можно выставить вместо себя другого человека, чтоб стоял за твою честь в поединке.

— Брось, Кольбейн, — прервал его Торлейв. — К чему эти речи? Они вызвали меня, и я буду драться.

— Как хочешь. Однако и в этом случае должно кое-что оговорить заранее. Например, вид оружия.

— Мечи! — рявкнул Брюньольв.

Кольбейн покачал головой:

— Оружие выбирает ответчик. Такой опытный воин, как ты, не может этого не знать.

— Пощечины! — выкрикнул Торлейв, передразнив интонации Брюньольва. Халвдан с Сигурдом невольно рассмеялись.

— Выбирай, шут, мальчишка, трус! — прорычал Брюньольв. — Расплакался при одной мысли о битве, а похваляется, будто убил доброго воина!