Книга Деревня на голгофе летопись коммунистической эпохи: от 1917 до 1967 г. - Тихон Козьмич Чугунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Утром на следующий день жена с сыном уехала обратно в Москву, а мужа оставила одного совершать «переворот» в колхозе, осуществлять «крутой подъём» советской деревни до американских высот…
Что увидел, услышал и предпринял новый председатель в колхозной деревне за год — этому и посвящён роман Андреева, или, вернее, очерки о колхозной деревне в средней России в 1959 году (в советской печати было упомянуто, что это деревня Воронежской области).
Принцип: «давай!..»
Колхозы являются филиалами единого, государственного имения СССР. Хозяева этой невиданной в истории латифундии — ЦК партии и советского правительство — ограбляют все филиалы этого имения, не считаясь не только с интересами крепостных — колхозников, но даже пренебрегая интересами филиалов своего имения — колхозов. В ряде земечаний, разбросанных в романе, автор говорит об этом довольно ясно.
Главный принцип той политики, которая проводится ЦК партии по отношению к деревне, бывший председатель охарактеризовал так: «Пока что к колхозу относятся по принципу: «давай!» Хлеба, мяса, молока, масла, шерсти — давай. Другой принцип, «на», пока что только пускает росточки».
В бедных хозяйствах весь урожай зёрна идёт на выплату обязательных государственных поставок и натуроплаты за машины из МТС. Описанный колхоз бедный и потому он купить себе тракторы из МТС до сих пор ещё не мог. «Обязательные поставки, натуроплата — вот и весь хлеб. За работу их (машин из МТС) столько утекает хлеба — реки! А денег все нет», — рассказывает прежний председатель новому.
В результате у колхоза нет ни хлеба, потому что его забрало правительство, ни денег, так как плата за хлеб, сданный в качестве обязательных поставок, мизерная.
Но иногда советские заготовительные учреждения забирают в колхозе абсолютно весь урожай зёрна, даже семенной фонд для ярового посева. В романе один колхозник информирует нового председателя: «Семена придётся доставать в «Заготзерно». Свои осенью сдали под метёлочку»…
«Гады»…
Сам председатель колхоза так охарактеризовал себя и своих помощников: «Встаём утром с заботой о себе и ложимся спать с той же проклятой заботой… И ты, Кузьма (заместитель председателя), думаешь сперва о себе. Все мы так думаем, вот в чем беда»…
Колхозники так говорят о своих начальниках: «Чьи интересы они отстаивают? Думаете, партийные, народные? Ошибаетесь! Свои. Только свои!» Старик–крестьянин добавил: «Да, честного человека отодвинули в задний угол…»
Сельские начальники занимаются прежде всего и главным образом воровством и стяжательством колхозных средств в свою пользу. Колхозники об этом красочно рассказывают: «За 28 лет в нашем колхозе сменилось 28 председателей!… Проворуется какой–либо или набедокурит чего… его бы запрятать подальше, чтобы он, зараза, не разъедал живое тело, — а его к нам. Кадры сохраняют!.. Каждый из них, если он не дурак, — а они для себя не дураки были! — норовил урвать побольше: строили пятистенные избы, на «Победе» в Москву гоняли, как наш Коптильников (председатель)! Что там председатель — министр!»...
О масштабах стяжательства этого председателя в романе сказано: «Совесть его со временем как бы заплыла жиром. Он построил себе пятистенный дом, на высоком каменном фундаменте, под железом,… лучший во всем районе». «Летом, перед уборкой хлебов, Коптильников сел в «Победу» и помчался в Москву. За ним катил, громыхая, грузовик с «товарами». Коптильников привёз из Москвы обстановку венгерского производства. Односельчане ахнули и зажмурились от переливчатого блеска лакировки серванта, круглого стола, стульев, обитых узорчатой материей. Такого не видывали ни деды, ни прадеды»…
Начальники, начиная с маленьких, пьянствуют: за счёт колхозных средств или за счёт взяток с крестьян. Женщина–агроном об этом рассказывает: «Здесь многие пьют. Сперва пьют, затем с восторгом вспоминают, как пили и сколько выпили, потом опять пьют, и дерутся, и опять вспоминают»…
Начальники пьют чаще всего по причинам, о которых люди говорят: «с жиру бесятся», «на даровщину пьют».
Иногда их совесть тревожит, когда вспоминают дела свои. Так колхозный председатель покаялся: «Иной раз видишь: бьётся семья (колхозника) в нехватках, помочь бы надо. Нет, отвернёшься, пройдёшь мимо: ничего, протянут… Ну, и пойдёшь, выпьешь… Дома у меня лучше, чем вот в этой прокопчённой дыре» (в колхозной канцелярии).
Стяжательствуя и пьянствуя, председатель, описанный в романе, устроил н колхозе гарем. По выражению колхозников, он «по бабам шлялся, как мирской бык»… Своим любовницам он покровительствовал: освобождал от работы, делал подарки, за колхозные средства строил избы.
Будучи в колхозе на положении самовластного «князька», председатель упивался чувством властолюбия. Роман говорит; «Коптильников испытал ни с чем несравненное чувство власти: с ним всюду считались, в колхозе слово его — закон, женщины искали его внимания».
Никаких положительных качеств этот председатель не имел. Он сменил семь колхозов и нигде хороших результатов не оставил.
О деловых качествах его и подобных ему начальников колхозники иронизировали: «Не отличит быка от коровы!.. Кидают, что под руку попадётся: на Тебе, Боже, что нам негоже!… Крой, мол, там приспособят к чему–нибудь»…
Крестьяне, особенно фронтовики, ненавидели этого начальника. «Ядовитые упрёки хлестали Коптильникова как пощёчины: «Окопался, отъел рожу–то, пока другие сражались… Разбазарил всё, что наживали все своим горбом»… «По бабам шлялся, как мирской бык»…
Таких начальников в деревне называли: «болтуны–обещатели», «люди с нечистой совестью».
Но, несмотря на отсутствие всяких положительных деловых качеств, вопреки отрицательному отношению колхозников к таким сельским руководителям, — районное начальство покровительствовало именно им.
Перед районным «вождём» описанный в романе Коптильников, негодный председатель, выслуживался тем, что он жестоко эксплуатировал людей на колхозной барщине и услужливо сдавал государственные заготовки. В романе об этом читаем: «…Людей заставлял работать от зари до зари. Он сдавал хлеб и за свой колхоз и за соседей, вывозил под метёлку»…
Вот о таких–то, сельских руководителях, грабителях и пьяницах, обидчиках и эксплуататорах, ползучих и ядовитых, — колхозники говорили: «Гадов на земле много»...
Тяжёлая барщина и легковесный «трудодень»
Колхозная барщина, как об этом свидетельствует роман «Грачи прилетели», и в 1959 году отбывается по сталинским инструкциям: летом от зари до зари, т. е. до 18 часов в сутки.
В романе об этом говорится многократно. Председатель «людей заставлял работать от зари до зари». Сослуживец–солдат говорит другому, возвращающемуся после военной службы в свою деревню: «Зачем тебе соваться опять в эту дыру? Запрягут тебя в колхозе и будешь ишачить от зари до зари»…
Что касается
