Книга Хлопок одной ладонью. Том 1. Игра на железной флейте без дырочек - Василий Звягинцев

От самого Маштакова или его сторожа или вообще за домом ведется постоянное наблюдение?

Решение нужно принимать мгновенно. И — непростое.

Но «гости» сами помогли решить буриданову задачу.

Первая машина, не останавливаясь у ворот виллы, устремилась вслед за их «Медведем», а вторая, наоборот, приняла влево и притормозила.

«Отлично!» — подумал Шульгин.

— За поворотом я выпрыгиваю, — торопливо сказал он Сильвии. — Вы уходите от них не слишком явно, но не давая себя притереть и остановить. На Кисловодскую дорогу, потом вправо в горы, через перевал и на Баталпашинск. В случае чего прорывайтесь с боем. Я взгляну, что намечается тут, и догоню. В любом случае будем на связи….

Их машина ушла в крутой, закрытый кустами и деревьями правый поворот. На какую-то секунду робот резко затормозил и тут же снова прибавил газ. Сашка соскочил с подножки в покрытые подмороженными, до конца не осыпавшимися бурыми листьями заросли. Не поцарапавшись и не повредив костюм, да и сами ветки почти не шелохнулись. По крайней мере, с преследующего автомобиля никто ничего не заметил.

Начиналась веселая игра, ради которой, вообще-то, и стоило жить. Все остальное — скучно, согласитесь. Большая политика, финансы, спасение миров — разве может это так же разогревать кровь, как непосредственное участие в острых акциях? Отчего, думаете, некоторые достигшие вершин власти императоры, короли и иные обладатели аналогичных титулов и регалий отправлялись в походы, чреватые непредсказуемыми последствиями? Что, Наполеону плохо было бы сидеть в Париже, да хоть в Варшаве на крайний случай, руководить Великой армией посредством приказов и директив, так нет, поперся он в зимнюю Москву. Македонский зачем шлялся до пределов Ойкумены, Карл ХII лично водил войска? Были, конечно, и другие, поспокойнее, но не о них сейчас речь.

До дома Маштакова было не более трехсот метров, и Шульгин пробежал их в хорошем темпе, вне поля зрения водителя черного автомобиля (это оказался весьма редкий в России и дорогой «Делоне Бельвилль»), пересек шоссе и занял позицию, откуда можно было спокойно осмотреться.

В машине — один человек за рулем и один рядом, на переднем сиденье, открыв дверцу, безмятежно курит. Оба — нерусские, представители местных народностей, а кто именно — Шульгин разбирался плохо. Побывав на Северном Кавказе пару раз еще в советские времена, он не успел научиться отличать черкесов от карачаевцев, а уж тем более тех и других от чеченцев, аварцев, даргинцев и прочих. Гости могли оказаться даже турками или арабами, но это вряд ли, потому что разговаривали между собой и с Маштаковым по-русски и вполне чисто.

Александр, уходя, успел разместить в квартире профессора несколько «жучков», причем отнюдь не уступающих по качеству и миниатюрности тем, что умел делать Виктор Вениаминович. Все ж таки разница в технической культуре сказывалась.

Обойдя дом сзади и устроившись так, чтобы одновременно наблюдать за автомобилем на стоянке, двором и крыльцом, на котором рано или поздно появятся двое гостей, зашедших внутрь, Шульгин левой рукой держал портативный, чуть больше театрального, но десятикратный бинокль, а правой прицепил к уху слуховую капсулу.

Разговор в кабинете Маштакова шел интересный.

Пришедшие на самом деле спрашивали профессора, кто у него был и зачем.

В полном соответствии с легендой (не растерялся мужик, и не дурак он, и не сволочь) Виктор отвечал, что были у него люди от «Ибрагима». И хотели, чтобы он перестал сотрудничать с Шамилем, а переключился прямо на них.

— А ты что? — спросил очень мягкий, без всякого надрыва и угрозы голос.

— Да я как раз ничего. Вот деньги лежат, видишь? Я к ним и не прикоснулся. Думал, сейчас переоденусь и к Шамилю домой поеду. Мы с вами давно дружим, а этих я совсем не знаю. Да и деньги — так себе.

— Зря ты так. Для задатка две тысячи — вполне ничего. А почему по телефону сразу не позвонил?

— Что значит — сразу? Они пять минут как уехали. Да и по телефону звонить в наше время, вы не понимаете?

— Ладно, сиди. За ними сейчас поедем. Догоним — спросим. И к тебе на очную ставку привезем. Готовься.

Человек в доме, судя по звукам, снял трубку телефона. Покрутил диск. Шульгин, по давней привычке, легко запечатлел в памяти номер по длительности набора каждой цифры.

— Шамиль, это я. Тут гости были. От Ибрагима, говорили. Откуда я знаю какого! Первый раз слышу. Одна машина за ними пошла, я следом еду. Конечно, убивать сразу не будем. Зачем сразу убивать? К тебе привезем. Да, да, обязательно. Виктор? Виктор сам ничего не понимает. Дома будет сидеть, нас ждать. Все, еду.

Пока тот положил трубку, пока спустился по лестнице, Сашка успел сделать все, что хотел.

Перемещаясь к крыльцу так, чтобы не попасть в просматриваемую и простреливаемую из окон дома и со стороны ворот зону, он вдруг увидел сторожа, собиравшегося перешагнуть порог своего флигелька. Со вчерашнего вечера он не давал о себе знать, и Шульгин как-то про него подзабыл.

Выручила мгновенная импровизация. Он прижал палец левой руки к губам, большим пальцем ткнул себя в грудь, а ладонью дважды хлопнул по плечу, как бы обозначая погоны.

Сторож, сам, похоже, отставной вахмистр или унтер, сразу понял. Прижал руки к груди, кивнул и отступил в глубь тамбура.

Вовремя, потому что вверху, на высоком крыльце стукнула входная дверь. Шульгин присел.

— Смотри, — услышал он последние слова «гостя», — сиди дома. Тебе позвонят или сразу приедут. С твоими новыми друзьями разговаривать будем.

Маштаков буркнул что-то невнятное.

В руке у Сашки уже был один из любимых предметов из арсенала «странствующего ниндзя», как он любил себя под настроение называть. Полутораметровая стальная цепь толщиной в мизинец, сплетенная «в колосок» из особым образом изогнутых колец. Крайне удобная вещь, использовать которую можно десятком различных, подчас весьма экзотических способов.

Гость, мужчина между тридцатью и сорока годами, тоже из кавказцев, но вполне рафинированного облика, в отличных туфлях и явно индпошивовском костюме ржаво-коричневых тонов, спускался по широкой лестнице, насвистывая и помахивая крупными янтарными четками.

Этакий Омар Шариф местного разлива. Получивший столичное, а то и заграничное образование владетельный князь трех горных аулов и десяти тысяч курдючных баранов. А может, и молибденовых приисков в каком-нибудь Тырнаузе.

Со стороны действия Шульгина не могли не вызвать удивленного восхищения.

Красавец-мужчина сделал только второй шаг по ведущей к воротам дорожке, а Сашка уже оказался с ним рядом и, пока тот только начал поворачивать голову в сторону мелькнувшей тени, перехватил каким-то образом одной своей сразу обе его руки и взмахом свободной накинул стальную петлю на запястья. Секунда — и руки визитера были стянуты куда туже и надежнее, чем заводскими наручниками.