Книга Черный город - Фернандо Гамбоа

— Может, и придумал… — ответил я через некоторое время, пристально глядя Кассандре в глаза.

Даже заранее зная, что совершаю ужасную ошибку, я начал излагать своим спутникам абсурдную идею, пришедшую мне в голову словно какое-то божественное откровение. Впрочем, несколькими часами позже мне предстояло прийти к выводу, что если это и было откровение, то в нем отнюдь не имелось ничего божественного. Скорее наоборот.

76

— Ты чокнутый, — сказал мне профессор Кастильо, когда я закончил излагать возникший у меня в голове план.

— Да, совсем рехнулся, — согласилась с ним Касси.

Валерия, Клаудио и Анжелика, отношения с которыми у меня были не настолько панибратскими, чтобы они могли позволить себе подобные категоричные заявления, тем не менее смотрели на меня таким взглядом, каким смотрят на людей, которые, неожиданно сойдя с ума и возомнив себя Наполеоном, становятся в характерную позу этого французского императора и громким голосом отдают приказ кирасирам атаковать на левом фланге пехоту Веллингтона.

— Ты серьезно думаешь, что это может сработать? — несколько секунд спустя спросила Валерия с плохо скрываемой иронией.

— Если вам пришло в голову что-нибудь получше, — сказал я, скрещивая руки на груди и прислоняясь спиной к полуразвалившейся колонне, — то я вас слушаю очень внимательно. А еще я вам напоминаю, что идея попытаться раздобыть те тетради — ваша, а не моя.

— Но ведь то, что ты предлагаешь… — подключилась к разговору бразильянка, поняв, что я говорю серьезно. — Это ведь очень опасно и… как правильно сказать по-испански?

— Нелепо, — подсказал ей Клаудио, покачивая головой. — Глупость размером с Перито-Морено[58].

— Ну что ж, — сказал я, улыбнувшись, — моя идея, я вижу, вам понравилась.

— Ты что, не услышал того, что мы только что тебе говорили? — нахмурившись, возмутился профессор. — Я из твоих уст слыхивал всякое, но даже и применительно к тебе эта идея — уж слишком бредовая. Ты и в самом деле веришь в то, что говоришь?

— На одном лишь здравом смысле далеко не уедешь, — возразил я. — Если нам немножко повезет, мы сможем решить все свои проблемы одним махом.

— Немножко повезет? — переспросила Касси, поднимая брови.

— Ведь это вы хотите заполучить тетради того нациста, разве не так? Я всего лишь предлагаю способ, с помощью которого это можно сделать, а заодно и выбраться отсюда побыстрее.

— Нет, Улисс. То, что ты предлагаешь, это игра в русскую рулетку, ставка в которой — наши жизни.

Я, конечно же, никогда не считал себя очень терпеливым, и все эти нападки уже начали выводить меня из себя.

— Давайте порассуждаем, — сказал я, нервно потирая ладонью лоб. — Насколько я понимаю, раз уж вы твердо решили без этих тетрадей никуда из этого заброшенного города не уходить, у нас есть два варианта дальнейших действий: или мы будем сидеть здесь и ждать, когда нас — рано или поздно — найдут наемные то ли убийцы, нанятые строительной компанией, то ли морсего, или же мы попытаемся взять быка за рога, рискнем, и в самом худшем случае — если у нас ничего не выйдет — мы всего лишь ускорим то, что с нами все равно бы произошло.

Долгое молчание, последовавшее за этой моей коротенькой речью, дало мне понять, что мои собеседники со мной в общем и целом согласны.

— Но… — все-таки начал было возражать профессор, который, поразмыслив, счел, по-видимому, мои доводы недостаточно убедительными.

К моему удивлению, его собственная дочь положила ему ладонь на плечо, и он медленно кивнул.

— А теперь изложи свое предложение более подробно, — заинтригованно сказала она, — и объясни нам, что каждый из нас должен будет делать.

У нас ушел почти час на то, чтобы договориться, кто из нас что будет делать и в каком порядке, ибо это было очень важно для успешной реализации придуманного мною плана. Не раз и не два то один, то другой из моих товарищей наотрез отказывался с чем-то согласиться, считая, что это невозможно, но затем, хотя и с неохотой, все-таки признавал, что я прав. В конце концов мы тщательно обговорили между собой все аспекты моего сумасбродного замысла и, поскольку у нас оставалось лишь несколько часов на то, чтобы осуществить его еще до наступления темноты, решили ничего больше не обсуждать, иначе бы мы могли спорить до бесконечности. Сверив часы, каждый из нас отправился реализовывать свою часть моего замысловатого плана. Та его часть, которую надлежало выполнить мне, граничила с попыткой самоубийства.

77

Я полз по влажной земле, протискиваясь между кустами, а вслед за мной ползли профессор и Касси. Мы медленно приближались к лагерю наемников, стараясь не производить даже малейшего шума.

Когда до лагеря оставалось метров пятьдесят и мы оказались на грунте, не залитом водой, я очень осторожно поднял голову и увидел четырех наемников, в том числе и самого Соузу. Они сидели кружком и, уплетая за обе щеки, опустошали большие пакеты с какой-то едой. Нас они, по-видимому, не заметили, а потому вели себя абсолютно спокойно.

— Двоих из них я не вижу, — прошептал я, оборачиваясь. — Они, наверное, сидят где-нибудь в другом месте на страже.

— Или ими уже пообедали морсего… — предположила Касси.

— Как бы там ни было, будьте очень осторожны. Вы знаете, что вам нужно сделать.

— Кому надо быть очень осторожным, так это тебе, Улисс, — сказал профессор. — Мне все еще кажется, что то, что ты задумал, — это какое-то безумие.

— Ну да… — вздохнул я, чувствуя, что у меня к горлу подступает ком. — Но если уж мы что-то затеяли, нужно попытаться довести свою затею до конца, разве не так?

Я постарался выдавить из себя улыбку, которая означала бы «Все идет хорошо», однако, судя по выражению, появившемуся на лицах моих друзей, у меня получилась улыбка, которая означала «Я и сам не знаю, что делаю».

Я снова посмотрел вперед, но тут же почувствовал на своей руке знакомое тепло и, повернув голову, увидел, что Касси, которая подползла поближе ко мне, положила свою ладонь на мою и крепко ее сжала.

Она ничего не сказала. Да в этом и не было необходимости.

Я тоже предпочел промолчать и, больше не оглядываясь, пополз между кустами, оставляя позади себя двух самых любимых мною людей и с тоской думая, что снова увидеть их мне, возможно, уже не суждено.

Пресмыкаясь, как змея, и мысленно молясь о том, чтобы не натолкнуться случайно на настоящую змею, я старался, чтобы между мной и наемниками находилась одна из установленных неподалеку от костра индивидуальных походных палаток, и благодаря этому смог незаметно подобраться вплотную к лагерю. Хотя до того как солнце станет клониться к горизонту и тени начнут вытягиваться, оставалось еще довольно много времени, относительный полумрак, царивший здесь, в этой сельве, и мой «камуфляж» из глины и грязи, накопившихся на моей одежде и коже за несколько дней, проведенных в бассейне Амазонки (я потерял счет, сколько их уже прошло), давали мне реальную надежду на то, что меня не заметят. Мне даже подумалось, что, поскольку я уже давно не мылся, наемники скорее почувствуют мой запах, чем увидят меня.