Книга Плачь, Маргарита - Елена Съянова

Каким образом Борман ухитрился сделаться посредником в таком деле, осталось во мраке неизвестности; информация же, безусловно, предназначалась для передачи лично фюреру. Однако Мартин снова пошел на риск. Видя, как твердо опытный и властный Лей взял под свой контроль и впрямь на глазах вызревшую ситуацию, Борман открыл ему «карту Дельюге» и вместе с Гиммлером попал в число ответственных за все принимаемые до возвращения фюрера меры.

Только поздно вечером Лей добрался наконец до дома Хаусхоферов, чтобы осуществить то, ради чего он, собственно говоря, и приехал раньше коллег, — поговорить со строптивой Ангеликой. О чем? Он понятия не имел. Ему нелепа казалась сама мысль о подобном разговоре, и он не мог представить, как его начнет. Роберт долго ездил по городу в поисках не закрывшегося еще цветочного магазина и наконец купил две корзинки чудесных свежих фиалок, любимых цветов покойной Карин.

Он не стал предупреждать девушек о визите, а просто поднялся на второй этаж и позвонил в дверь. Дружелюбно тявкнула Берта. Дверь открыла Маргарита, рядом с нею стояла Ангелика. И обе обрадовались ему совсем по-девчоночьи. Он видел, какое наслаждение доставили бедным затворницам простенькие фиалки, как девушки сразу ожили и повеселели. Гели, впрочем, тут же попыталась стушеваться. Роберт ее не удерживал и позволил себе некоторое время побыть с Маргаритой наедине.

В огромной квартире девушки обжили для себя лишь две комнаты — спальню на двоих и маленькую гостиную. Всюду чувствовался приоритет и доминирующий вкус Маргариты. Она обладала умением, редким, увы, даже среди взлелеянных любящей матерью немецких девочек, — совмещать порядок с индивидуальностью, избегая пошлости. Безалаберная же Ангелика — очевидно, борясь с собою — продолжала сеять хаос. Огрызок яблока на рояле, мятая кофточка на стуле, ноты на подоконнике — всего этого Гели попросту не замечала, а заметив, приходила в ужас, понимая, сколько таких огрехов постоянно исправляет за нею аккуратная Маргарита.

Роберт, заехавший всего на час-два, сразу почувствовал, что попал в дом, где царит женщина. Собравшись умыться, он увидел наполненную горячую ванну, испаряющую тропические ароматы; надеясь выпить кофе, обнаружил в гостиной роскошный ужин и ненавязчивое присутствие устроившейся напротив него с бокалом вина Маргариты.

За час он прекрасно отдохнул, и в голову опять поползли крамольные мысли о том, что ничего лучшего в жизни и желать не стоило бы, но, по несносной семейной склонности всех Гессов к противоречию, именно в эти счастливые мгновения Грета задала вопрос о непорядке в рядах СА.

— Откуда вы знаете? — удивился Лей.

— Из газет. Мы берем у охранников.

— Значит, фройлейн Раубаль тоже в курсе дела?

— Я ей рассказываю. Мне кажется, я догадываюсь о большем, чем пишут. Что-то произойдет, да? Опять драка? Я вообще не понимаю, что такое СА — армия, полиция, банда?

Лей улыбнулся.

— СА — структура, не имеющая аналогов. Она временна, и время ее, похоже, подходит к концу. Еще года два, три… Но драка будет! И на этот раз я не оставлю поле боя — я тебе обещаю.

— Как приятно это слышать, — съязвила Маргарита.

Роберт перестал улыбаться. Она глядела дерзко, насмешливо, с вызовом. Такого взгляда он еще не замечал у нее.

— Грета, обстановка в самом деле непростая. Лучше бы вам было остаться в Мюнхене.

— Нам с Ангеликой?

— Эльзе тоже. Я отчего-то беспокоюсь за нее. — Он закурил, несколько раз затянулся, поискал, куда бы стряхнуть пепел. Она подвинула к нему пепельницу.

— Эльза хочет быть с Рудольфом. Я — с тобой. А Гели… — Она запнулась. — Ей, наверное, следует поддержать дядю?

— Ты смогла бы ей это объяснить?

— Я попробую.

— Странно.

— Что?

— Я этой помощи не ожидал от тебя.

— Грешно надеяться на счастье, зная, что оно кому-то принесет боль.

— Это она так рассуждает?

— Рассуждаю я. Она так чувствует.

— Замечательно! И очень верно. Значит, ты с ней поговоришь? Очень хорошо. — Он затушил сигарету и встал. — Где здесь телефон?

Она молча отвела его в кабинет и зажгла там настольную лампу. Рассеянный свет упал на ее лицо — обиженно-печальное.

— Ты останешься!

Он хотел сказать, что должен уехать, потому что его ждут дела, но потом подумал, что честнее было бы ответить, что не останется, потому что слишком хочет этого, и в результате ничего не сказал, а только кивнул ей и снял трубку. Маргарита вышла. Пока он говорил по телефону, она зажгла камин в одной из спален, постелила постель и, оставив там свет, успела выйти до того, как он вошел в уютную, пахнущую свежим бельем комнату. И что же дальше? Он ляжет спать, утром позавтракает, поцелует ее и уедет? Нет, не может быть!

— Грета, как ты думаешь, если я спрошу Роберта, мне очень нужно спросить… Это удобно? — не глядя на нее, скороговоркой произнесла Ангелика.

Маргарита пожала плечами. Гели исчезла и возвратилась через пять минут.

— Я спросила, — отчиталась она. — Мне очень нужно было… о Карин. Он еще не спит.

Не раздевался даже. Когда я вошла, он стоял у окна.

— Зачем ты мне это говоришь? — спросила Маргарита.

— Чтобы ты знала, что он не спит. Но он… не придет. Ты сама знаешь.

— Значит, он не любит меня…

— Ничего это не значит! Нет, послушай! — вскрикнула она, делая такое движение, как будто хотела зажать подруге рот. — Послушай, пожалуйста! Ты знакома с ним только три месяца, а я — пять лет! Женщины всегда за ним бегали, и он никогда с ними не церемонился…

— Перестань! Я не хочу…

— Грета, он ни с кем не вел себя так, как с тобой! Думаешь, он их всех любил? Он тебя любит! Ты сама говорила мне, что нужно быть последовательной… — Гели ясно видела, что лицо Греты пылает, и прикусила язык, испугавшись, что, по глупости своей, сказала что-то страшное.

— Ты хочешь сказать, что если я сделала первый шаг, то никто не удивится, если я сделаю и второй? — Голос подруги звучал даже насмешливо.

— Ты сама говорила, что есть только любовь, что только она имеет значение!

Маргарита долго молчала. Ее щеки постепенно перестали гореть; на лице появилось спокойное выраженье.

— Да, ты права. Все остальное бессмысленно. И я уже сделала первый шаг. И очень хочу быть с ним сейчас. Но я не могу, Гели, я не могу. Я ханжа?

— Нет, нет! Ты просто…

— Не люблю? Я не люблю Роберта?

— Да нет же! Ты, ты… — Вмиг горячая волна поднялась к самому горлу и плеснула в глаза. Гели точно ослепла на несколько мгновений.

Мир, которого она так стыдилась, на этот миг перестал существовать, хотя остались боль, стыд и опыт, который она изо всех сил стремилась изгнать из себя. — Ты настоящая! А вот я… я могла бы. Да, я могла пойти сейчас к Роберту. Ты не ослышалась. Я тоже этого хочу. Он мне очень нравится. Я бы хотела… сделать ему приятно. И я бы хотела… испытать с ним то, что я уже испытала до него. С ним я испытала бы это сильней…