Книга Канцелярская крыса. Том 1 - Константин Сергеевич Соловьев

практически исчезла, отчего голова стала едина с туловищем. Руки были согнуты в локтях и прижаты к телу. Еще можно было определить, где находятся суставы, но теперь они были не более чем быстро рассасывающимся месивом из костей и хрящей. Это существо даже не могло открыть самостоятельно дверь. Кожу давно сменила чешуя, сухая и колючая, отчего лицо, тоже сильно деформировавшееся и вытянутое, напоминало маску прокаженного. Несколько минут посетитель, привалившись к стойке, хватал ртом воздух. Судя по тому, как топорщился и опадал с каждым вздохом рваный воротник, жабры у посетителя прорезались не вчера.

– Жиру, – наконец выдавил он голосом тонким и неестественным. – Один джил[109] рыбьего жиру… Деньги есть.

Герти растерялся. Из широко распахнутого рта человека-рыбы несло тиной и морской солью. Глаза его со сросшимися веками смотрели не мигая – не глаза даже, а две равнодушные надутые сферы опалового цвета с мокрым черным зрачком посередке.

Выручил Щука.

– Сюда, приятель, – сказал он весело, делая приглашающий жест к двери в подвал. – Сейчас выдам тебе первосортного жиру. Он у нас там, внизу хранится. Иди за мной.

Посетитель, пьяно качнувшись, послушно проследовал за Щукой и скрылся за дверью. Спустя секунду Герти расслышал хлесткие влажные шлепки. С такими звуками бьется свежепойманная рыба, брошенная рыболовом на камень мола. Когда дверь открылась вновь, Щука был уже один.

– Теперь на своем месте, – буркнул он, принюхиваясь к собственным ладоням и морщась. – Если видишь такого, что вот-вот нырнет, сразу меня кличь, Накер. Я с ними умею обращаться.

После этого Герти старался вовсе не смотреть на посетителей. Ему делалось дурно при виде застывшего взгляда, пустого и в то же время налитого каким-то подводным мягким свечением, как у Бойла. Взгляда холоднокровной твари, позвоночной, но стремительно теряющей все прочие признаки сходства с человеком.

По счастью, работа оставляла мало времени для безделья, и подолгу разглядывать посетителей не приходилось.

Герти работал по пятнадцать-шестнадцать часов в сутки и настолько пропах рыбой, что почти перестал ощущать ее запах. От соли кожа на руках быстро потрескалась, а ногти стали черными. Постоянно ныли вечно исцарапанные чешуей ладони.

Герти работал не покладая рук. Он вспоминал рецепты, что остались на страницах памяти, все те рецепты, где фигурировала рыба. Лосось на гриле с яблоком. Салат с пряной сельдью. Морской окунь под винным соусом. Он вспоминал все рыбные блюда, что потреблял бесчисленное количество раз в ресторанчиках и пабах. Филе пангасиуса. Карп с луком и орехами. Запеченная треска с креветками. Он вспоминал все поваренные книги, которые держал в руках, кляня себя за то, что слишком мало времени уделял их рыбным разделам.

Каждый рецепт он, предварительно опробовав на кухне, детально записывал в специальный блокнот к вящему удовольствию Бойла.

Рыбные рулетики с горбушей.

Маринованная сельдь с рисом.

Семга, запеченная с овощами…

Но даже этого было мало. Требовалось больше рецептов. Куда больше. Герти знал, что Бойл не станет держать повара на кухне, когда тот запишет все, что знает сам. В Бойле не больше сострадания, чем в старой акуле. В тот момент, когда Герти станет бесполезен, выдоив память до дна, Бойл не станет делать ему расчет. Он просто перекусит его пополам. Это значило, что Герти может сохранять жизнь лишь до тех пор, пока способен творить новые блюда. И он творил.

Тушеная сайра в томатном соусе с гренками.

Рыбный плов.

Палтус в кляре с чесночным пюре.

К своему удивлению, Герти очень быстро и ловко научился готовить, хотя раньше совершенно не предполагал наличия у себя подобных способностей. Прошло всего несколько дней в заточении, а он уже мог в считаные секунды разделать рыбу, вытащить кости и почистить чешую не хуже, чем обслуга его любимого лондонского рыбного ресторанчика. Бойл расщедрился на новую кухонную плиту, и теперь та постоянно скворчала четырьмя адскими котлами, без устали заглатывая уголь. На сковородах что-то вечно жарилось, тушилось или подогревалось, отчего и без того душный воздух притона стал едким, как кислотные испарения. Блюда, которые без устали делал Герти, давно не казались ему аппетитными. Он смотрел на них, как рабочий конвейера смотрит на безликие заготовки.

Запеченный минтай с картофелем.

Стейк из форели с рисовыми хлебцами.

Скумбрия со шпинатом.

Постепенно он стал заниматься и закупкой рыбы, хотя поначалу это было делом Щуки. Рыбаки обычно приходили под утро. Грязные и хмурые, как и большая часть здешних клиентов, они тащили на себе заляпанные соленой жижей свертки, равнодушно бросали их на заляпанный стол, обнажая нежные рыбьи потроха, истекающие розовым соком, и перламутр чешуи. Свой труд они ценили очень высоко и торговались отчаянно.

В море их ждали патрульные катера полиции, в порту было полно переодетых шпиков, а в бухтах острова констебли то и дело устраивали облавы. Ходили слухи о переодетых крысах из Канцелярии, норовивших обмануть рыбака и подвести его под виселицу. Неудивительно, что работа у рыбаков была тяжелой, нервной и опасной. А уж сколько из них нашло вечный приют на океанском дне с расколотыми черепами, не поделив улова… Рыбаки рано старели и часто сами пристращались к рыбе. Правда, такие обычно по притонам не ходили, добывали себе сами.

Щука, слабо разбираясь в рыбе, горазд был брать что угодно, даже когда давали лежалое, с запашком. Но Герти очень быстро навел порядок среди поставщиков, действуя железной рукой. Он отказывался брать рыбу, если та была выловлена больше суток тому назад, придирчиво осматривал товар и норовил снизить цену за низкий вес или мелкие недочеты. Рыбаки ругались, но были вынуждены идти на уступки новому шеф-повару – весь Скрэпси знал, что за ним стоит Бойл. Очень быстро рыбаки научились его уважать. Имя Накера стало обрастать в кругах рыбаков и рыбоедов, зыбких и едва заметных, как круги, расходящиеся по водной глади, определенным авторитетом. Но Герти даже не задумывался об этом. Не было ни сил, ни желания. Он возвращался в свой кухонный ад и продолжал готовить.

Дорада[110] с зеленью и овощами.

Рагу с хеком.

Треска с грибами и луком.

Новая кухня не могла не сказаться на популярности притона. Теперь в редкие ночи внутри находилось свободное место, а дверь начинала скрипеть еще до сумерек. Посетители спешили заказать что-то из новых блюд и, хоть блюда эти стоили не в пример дороже, клиентуры с каждым днем делалось все больше, и Герти едва удавалось удовлетворить возросший спрос.

Стряпню Герти оценили, кажется, все рыбоеды Нового Бангора. Даже поодиночке они производили неприятное впечатление, но когда притон наполнялся, Герти делалось совсем