Книга Искушение - Трейси Вульфф

У нее такие же почти что черные глаза, как у Джексона, и такая же алебастровая кожа. Черты ее лица резки, и теперь я понимаю, откуда взялись высокие скулы и волевой подбородок, которые я так люблю. Как и стройное, длинное и гибкое тело и черные волосы, хотя волосы королевы заплетены в косу, уложенную на голове и увенчанную золотой, украшенной драгоценными камнями короной – видимо, на тот случай, если кто-то в Кэтмире не знает, кто она.

Она очень, очень эффектна, и ее сыновья необычайно похожи на нее, хотя глаза Хадсона и имеют другой цвет. И в ней тоже чувствуется врожденная царственность, уверенность в том, что все будет так, как она скажет.

Эта женщина была рождена для того, чтобы править… и делать это так, что почти у всех, кто смотрит на нее, возникает чувство, будто она им не чужая. Будто она говорит именно с ними. Несомненно, это редкий талант.

Но я на него не поведусь.

Потому что помню, что это та самая женщина, которая так разодрала лицо Джексона, что у него остался шрам, хотя он и вампир. Та самая женщина, которая оторвала его от Хадсона и увела, даже не обернувшись, пока Хадсон рыдал из-за разлуки со своим младшим братом, которого он любил.

А теперь она подмигивает всем, кто собрался здесь. Улыбается и благодарит, обращаясь к каждому по имени, отпуская шутки, заставляет публику полюбить ее еще больше.

Это выглядит странно и напоминает мне одну из картин Энди Уорхола, на которой одно и то же изображено в четырех различных – обычно третичных – цветах. Смысл в том, что каждый воспринимает цвета по-своему, не так, как другие, и у каждого характер восприятия цвета определяет его мозг. Глядя на эту женщину после того, как я наблюдала за ней вчера в воспоминании Хадсона, я не могу не гадать, в каком из оттенков ее воспринимает мой мозг… и какой из них реален. Пока я в этом не разберусь, мне следует держаться от нее как можно дальше. Надо полагать, она недаром носит имя Далила.

Наконец она перестает благодарить всех и каждого и заводит речь о призе, я подаюсь вперед и напрягаю слух. Пусть это будет кровяной камень. Пожалуйста, пусть это будет кровяной камень. Хоть бы родители Байрона не передумали.

– Я знаю, что обычно призом в ежегодном турнире Кэтмира под названием Лударес бывает кубок и небольшая сумма денег, которая должна быть разделена между членами победившей команды. – Она улыбается всем присутствующим и, кажется, радуется охватившему их приливу энтузиазма. – Но в этом году мы решили поступить иначе и предложить вам нечто более значительное. – Она ждет, когда стихнут аплодисменты. – Ибо случилось значительное событие, которое надо отметить. – Она делает паузу и подается вперед, как будто хочет сообщить некий секрет самым преданным и любимым из своих подданных. У меня все обрывается внутри отчасти потому, что я понимаю, что, возможно, сейчас она говорит обо мне, а отчасти потому, что мне становится страшно, когда я вижу, с каким нетерпением все ждут ее слов. – Разумеется, – продолжает она с широкой улыбкой, – вы все уже знаете, о каком событии я говорю – об обнаружении первой горгульи за последнюю тысячу лет! – Она опять обводит всех взглядом, и я сползаю еще ниже. – Круг и мы чрезвычайно рады приветствовать в нашем мире Грейс Фостер. Добро пожаловать, Грейс. Я хочу, чтобы ты знала, что Круг счастлив приветствовать тебя. – Она поднимает руки, призывая всех поаплодировать, однако в аплодисментах, раздавшихся на сей раз, звучит куда меньше энтузиазма. Чему я рада.

Она опять ждет, когда шум смолкнет, затем продолжает:

– А теперь давайте поговорим о призе – мне, как и вам, эта часть нравится больше всего. – Она достает из ларца большой темно-красный драгоценный камень, такой же яркий, как и кровь, из которой он образовался. Он сверкает – то ли оттого, что свет отражается в его гранях, то ли оттого, что свет сияет в его глубине – и от взгляда на него захватывает дух. – Команда, которая выиграет нынешний особый турнир Лударес, получит этот редкий и прекрасный кровяной камень, пожертвованный именитой семьей Лорд и когда-то полученный ими в дар от нас самих, ибо прежде он находился в нашей королевской коллекции.

Зал взрывается бурной овацией, ученики и учителя хлопают в ладоши, топают и свистят, благодаря ее за щедрость. Ей это явно по вкусу, как и королю, который подходит и берет у нее микрофон.

Глядя на него, я замечаю, что он почти так же высок, как Джексон и Хадсон, и, вероятно, так же мускулист, хотя под его ярко-синим костюмом-тройкой трудно разглядеть, так ли это. Но на этом их сходство заканчивается. Да, свои голубые глаза Хадсон унаследовал от отца, но, хотя у них одинаковый оттенок, они совершенно различны. У Хадсона они теплые, живые, в них светятся юмор и ум, даже когда он злится на меня, а глаза Сайруса, хотя они не менее живые, постоянно бегают, постоянно наблюдают, в них читается расчет.

Все в Сайрусе буквально кричит о том, что он обладает таким же чутьем на эффекты, как и его жена. Но в отличие от Далилы, которая умеет заводить аудиторию, он предпочитает просто наслаждаться поклонением других. Понять его куда легче, чем ее. Даже если бы я не увидела вчера тягостное воспоминание Хадсона, мне все равно было бы ясно, что Сайрус – законченный нарцисс, которого интересуют только власть и престиж.

Он готов превратить своего собственного сына в самое опасное оружие, которое когда-либо видел мир, если это будет означать, что другие будут преклоняться перед ним еще больше.

Далила восхищает меня, хотя я и отказываюсь ей доверять. Сайрус же вызывает у меня только отвращение.

Я перевожу взгляд на Хадсона, беспокоясь о том, что он может сейчас чувствовать, о чем думать. Но вид у него такой безразличный, словно он смотрит по телевизору рекламный ролик, превозносящий какую-то марку кухонной утвари или что-то еще, столь же бесполезное для вампира.

Я снова переключаюсь на Сайруса – который схож с коброй, поскольку с него тоже не стоит спускать глаз дольше чем на секунду или две, – как раз в тот момент, когда он начинает говорить. И одновременно кладу руку на подлокотник, так, чтобы мой мизинец почти касался мизинца Хадсона.

Но не совсем.

– Мы приготовили для вас невероятный приз. – Он расхаживает по сцене с таким видом, будто она принадлежит ему, и его британский выговор придает его речи видимость утонченности, хотя на самом деле в ней нет каких-либо изысков. Внезапно он делает паузу и обводит аудиторию рукой. – Как вам известно, кровяной камень – это чрезвычайно редкий и мощный магический предмет. Но я хочу сообщить вам маленький секрет. Этот кровяной камень не обычный, он – совершено особенный! – От этих слов все затаивают дыхание, и он это знает. И даже подмигивает Далиле, прежде чем продолжить. – Как сказала моя жена, королева Далила, этот кровяной камень был подарен семейству Лорд нами и взят из нашей личной королевской коллекции. Это поистине бесценный приз для команды – победителя турнира, ибо… – он снова делает паузу, аудитория снова взрывается овацией, при этом с его лица ни на миг не сходит широкая улыбка, – ибо этот кровяной камень – самый мощный из всех, которые когда-либо существовали.