Книга История руссов. Варяги и русская государственность - Сергей Лесной

Он прошелся по этому слою бумаги и услышал треск, нагнувшись, увидел “дощьки”, часть которых была раздавлена матросскими сапогами. Он приказал вестовому всё собрать в мешок и хранить пуще зеницы ока. С этим мешком он приехал в Брюссель, где я 15 лет разбирал “сплошняк” архаического текста, где все слова, имевшие “ч”, имели “щ”.

Это оказалось рукописью либо VIII, либо, частями, еще более ранней. К сожалению, подлинники были украдены после смерти Изенбека, художника, из его ателье, и кроме 3 фотокопий у меня есть лишь текст, переписанный мной, и разделенный на слова тоже мной.

У меня рукопись не вызывает сомнений в ее подлинности. Другое дело — отношение к тексту “авторитетов”. Эти люди всегда подозревают всё. Поэтому я не хотел публикации до моей собственной смерти, но г. Кур опубликовал. Остальное Вы узнаете от него. Чтобы текст “дощек” не пропал я отослал его копию и имевшиеся у меня фотокопии в Русский Музей-Архив в San Francisco, а там как раз работал А. А. Кур. Он стал настаивать на публикации текстов.

Из текстов мы узнаём, что была “Русколань, Годь (Готы) и Суренжська Русь”. Там же говорится о “седьми вецы Трояни”, относящихся к до-Аскольдову периоду, а также о том, как Русь была “Карпенська”. Есть там посвящение в языческие мистерии, призывы к благочестию и к борьбе за “Руську Земе” и др.

Есть и формы глагола: “бенде, бендешеть”, и если бы не слова: “Асклд и Дирос”, то можно было бы всё отнести к VII веку.

Впечатление общее: разные тексты, по крайней мере два из разных периодов. Ну вот, пока главное…»

Итак «дощечки Изенбека» были найдены в 1919 году полковником Изенбеком, командиром Марковской батареи, где-то в имении «в Курском или Орловском направлении». Кто были владельцы имения — неизвестно.

Прежде всего, очевидно, еще не поздно узнать маршрут Марковской батареи в 1919 году, — несомненно, есть еще товарищи Изенбека, которые смогут восстановить по памяти или по документам путь этой батареи. Это чрезвычайно облегчило бы установление, кто был владельцем имения, в котором дощечки были найдены.

Изенбек помнит каких-то князей Задонских, Донских или Донцовых. Миролюбов упоминает Куракиных. Конечно, наши генеалоги немедленно могут сообщить, существовали ли такие князья, а другие — подтвердить, были ли имения у таковых «в Курском или Орловском направлениях». Если бы мы узнали имя владельцев, это дало бы возможность сообразить, из каких родственных архивов могли они получить эти дощечки.

Первое, что бросается в глаза узнающему эту историю, это то, что в 1919 году существовала какая-то несомненно состоятельная, образованная семья, владетельница большой и, вероятно, очень старой библиотеки, которая была так безразлична к истории и культуре своей родины, что не удосужилась сообщить какому-нибудь ученому или университету о существовании дошечек. Поистине глубину культуры этих людей трудно измерить.

Второе, что бросается в глаза, это то, что Изенбек (полковник, участник археологических экспедиций!), понимая значение дощечек (иначе он не стал бы таскать мешок с ними по всей Европе!), не отметил точно, где, когда и из чьей библиотеки он взял эти дощечки. Это ли не русская халатность!

Далее, пытаясь разобрать письмена сам, он отклонил помощь Брюссельского университета, надеясь, очевидно, на свои силы, но не догадался сделать то, что нужно было сделать: 1) немедленно сфотографировать дощечки, тем более, что современная фотография умеет открывать подробности, недоступные человеческому глазу, 2) разослать копии в наиболее важные библиотеки: в British Museum в Лондоне, в Bibliotheque Nationale в Париже, в библиотеку Ватикана в Риме и т. д., 3) широко оповестить русскую общественность о находке, 4) дать хотя бы краткие сведения о ней в иностранную прессу и 5) главное, обеспечить хранение. В результате дощечки украдены, имеются всего лишь три фото, и о находке мы узнаем только в 1954 году, т. е. через 35 лет. Это тоже своего рода варварство.

Мы, конечно, благодарны Изенбеку от всей души за находку, но сделано всё было не совсем по-людски. Случай с Изенбеком печальный, более того, трагический пример для многих. Впрочем, существовали обстоятельства, объяснявшие многое в поведении Изенбека, для этого необходимо ознакомиться с его краткой биографией.

Биографические данные об Ф. Л. Изенбеке

(Данные сообщены чрезвычайно любезно Ю. П. Миролюбовым в ответ на вопросник, направленный нами к нему. Мы несколько сократили его ответ и иначе расположили сведения, оставив почти везде собственные слова Ю. П. Миролюбова.)

Федор Артурович Изенбек (себя он называл Али, считая, что он мусульманин) родился в 1890 году в Санкт-Петербурге (точная дата сейчас не установлена, ибо не все материалы об Изенбеке распакованы). Отец его был морским офицером, а дед был настоящим беком из Туркестана (бек по-восточному — дворянин).

Ф. Изенбек (или Али Изенбек, как все его звали в Брюсселе) окончил морской корпус и ушел в Академию Художеств. Служил в туркестанской артиллерии, откуда был выпущен прапорщиком запаса. После этого он участвовал в качестве художника-зарисовщика в экспедиции профессора Фетисова в Туркестане. Его рисунки в количестве нескольких сот были переданы в Академию Наук, а сам он имел звание коррреспондента академии.

Археология Туркестана была ему близка, и сам он был любителем старины, хотя никаких коллекций в Брюсселе не собирал. Его картины сплошь полны туркестанских орнаментов, самый характер рисунков восточный, и типы полотен — тоже восточные. Всё, что удалось спасти после смерти Изенбека, т. е. около 60 картин и рисунков, находится в руках Ю. П. Миролюбова. Стоимость их определена в 50 000 долларов.

В гражданской войне Изенбек был уже в чине капитана в Добровольческой армии. Закончил войну в качестве командира Марковского артиллерийского дивизиона, и был в чине полковника.

Попал в Бельгию из Франции, где и обосновался. Был приглашен на фабрику ковров общества «Тапи» (ковер), где создал около 15 000 рисунков самых различных ковров, как персидских, так и иных восточных стран.

Скончался 13 августа 1941 года в Брюсселе.

Дощечки попали в его руки случайно. Найдены они были в имении не то князей Куракиных, не то Донских или Задонских, точно неизвестно. У Ю. П. Миролюбова есть основание думать, что это было имение Куракиных где-то к северу от Харькова и к югу от Орла.

«Думаю, — говорит Ю. П. Миролюбов в письме к автору от 16 июня 1956 года, — что сам Изенбек не понимал истинного значения “дощек”, но считал, что они представляют известный интерес. Как участник археологических экспедиций, он не мог не знать их значения, но ближе ими не интересовался, хотя и был до крайности ревнив к ним, и никому их не показывал. Даже мне он их показал года через три нашего знакомства!.. Он очень подозрительно относился ко всяким поползновениям насчет “дощек”. Даже и мне он их не давал на дом! Я должен был сидеть у него в ателье, на рю Беем, в Юккле, и там он меня запирал на ключ, и раз я у него просидел в таком заключении двое суток! Когда он пришел, то был крайне удивлен. Он совершенно забыл, что я у него в ателье, и если бы не какая-то бумага, за которой он пришел, он бы и не вернулся домой раньше недели…