Книга Вечное царствование - Кэролайн Пекхам

что он скрывал от меня? И какого черта он хотел, чтобы я вышла замуж, за Фабиана?

Отвращение охватило меня, когда Валентина прошла впереди нас в другую комнату, и я открыто уставилась на Эрика.

Он взял меня за руку, наклонив голову так, что его рот оказался у моего уха. — Одно твое слово, и ты пожалеешь об этом.

Он потянул меня за собой, и я представила, как выцарапываю ему глаза, чтобы утолить свою ярость, — жар в моих венах требовал выхода.

Мы вошли в большую гостиную, заставленную белой мебелью и огромным экраном на стене, который, как я догадалась, был телевизором, все слишком аккуратное, слишком чистое, слишком нечеловеческое. Окна до пола выходили на многоэтажку из красного кирпича, обрамленную облачным небом, и я могла видеть весь путь до «Эмпайр-Стейт-Билдинг», в котором мы были ранее.

Валентина вернулась с двумя бокалами в руках, оба были наполнены кровью. Я стиснула зубы, когда они вдвоем опустились на чистейший диван, и она передала бокал Эрику. Валентина оглядела меня с головы до ног, как будто пыталась что-то осмыслить, склоняя голову то влево, то вправо. Очевидно, меня не пригласили сесть.

Эрик поставил свой бокал на приставной столик, так и не пригубив, и оставил его там.

— Я думала, ты здесь по поводу нашей работы, — спросила Валентина Эрика, поворачиваясь к нему на диване так, что ее голые колени коснулись его ноги.

— Позже. Сначала я бы хотел, чтобы ты помогла мне с небольшой проблемой, которая возникла у меня с моей придворной.

Снова прозвучало это слово. Придворная. Что бы оно ни значило, я знала, что оно относится ко мне.

— О? — захихикала она, выглядя довольной. — Что за проблема, господин?

Почему она продолжала называть его так? Это было чертовски странно.

Мою кожу покалывало от гнева, а в правом предплечье нарастала боль. Я потерла это место, пытаясь понять, в чем проблема, но, когда я осмотрела кожу, там ничего не было.

— Она ничего не знает о мужчинах, Валентина, — вздохнул Эрик, как будто я была для него непосильной ношей. — Она зажата и подавлена. Я бы хотел, чтобы ты немного раскрепостила ее. Научи ее, как доставить мне удовольствие.

А, ясно, значит, я здесь для того, чтобы меня унизили. Поняла.

— Возможно, ты не готов к такого рода обязательствам, — сказала Валентина, и молния, казалось, сверкнула в ее радужках.

— Это приказ, Валентина, — прорычал Эрик, его терпение иссякло.

Она поднялась на ноги и, закатив глаза, с кошачьей грацией двинулась ко мне. Я застыла на месте, когда она взяла мой подбородок в свою мягкую ладонь, и моя кожа запульсировала странной энергией. Небо за окном потемнело, и тяжелое присутствие, казалось, заполнило комнату, хотя, возможно, надвигающаяся буря была просто божественным совпадением.

— Ладно, давай посмотрим. — Она наклонила мою голову из стороны в сторону, осматривая меня, и я боролась с желанием отпрянуть от нее. — Иди и сядь к Эрику на колени, — пробормотала она, и на ее полных губах появилась лукавая усмешка. Она была настоящим воплощением красоты, уравновешенности и обаяния, и что-то в ней заставило меня вспомнить о том времени, когда папа сказал мне, что у самой красивой змеи самые смертоносные укусы.

Я нахмурилась, испытывая искушение ослушаться ее, но сейчас мои мысли были заняты папой, а Эрик сказал мне, что мне нужно следить за своим «поведением». Если я не приложу усилий, он легко может решить не помогать моему отцу.

С внутренним стоном я сделала, как она сказала, встав перед Эриком и бросив на него взгляд, который в точности сказал ему, что я чувствовала по этому поводу. Он раскрыл объятия с насмешливым выражением лица, и я опустилась к нему на колени, борясь со всеми своими инстинктами.

Я усадила свою задницу как можно дальше от его члена, устроившись прямо у него на коленях, примостившись там, как птица, стремящаяся взлететь.

— Чуть ближе, — подбодрила Валентина, и я придвинулась на дюйм вверх по его ногам. — Ближе.

Эрик откинулся на спинку дивана, не предлагая мне выхода и уж точно не предлагая никакой поддержки. Но когда я вскарабкалась прямо к нему на колени, он подался вперед, так что мы оказались слишком близко друг к другу.

— Вот и все, — похвалила Валентина. — Теперь покажи ему, как ты его обожаешь. Запусти руки в его волосы и с любовью загляни ему в глаза.

Глаза Эрика заблестели весельем, и рычание зародилось в моем горле, когда я запустила руки в его волосы. Мягкие, как перышки, конечно. Ничего похожего на его стальной взгляд, который был пронзительным и грозным. Но если это должно было быть романтично, Валентина заблуждалась.

— Мягче, — отрезала Валентина, и я поняла, что мои пальцы крепко вцепились в волосы Эрика, как будто я пыталась оторвать ему голову.

Он приподнял бровь, казалось, забавляясь моими усилиями, и я заставила свои пальцы расслабиться, и наши глаза встретились. Вблизи его очарованию было трудно сопротивляться, первобытные грехи в его глазах обещали мне бесконечное блаженство, если только я подчинюсь каждому его капризу. Мое сердце бешено колотилось в груди, и само по себе было усилием сосредоточиться на чем-либо, кроме близости его тела к моему.

Я закрыла глаза, следуя указаниям Валентины, лаская его волосы, в то время как смущение закрадывалось в щели моей души.

— Теперь обхвати его щеки, — попросила Валентина, и я опустила руки к его лицу, прохладный поцелуй его кожи прогнал тепло моей.

— Все, теперь поцелуй его. Помни, нежнее, давай не будем забегать вперед, — сказала Валентина.

Сердце заколотилось о грудную клетку, глаза распахнулись, а руки резко опустились на бока.

Блядь, нет.

Я откинулась назад, качая головой, и Эрик начал неистово смеяться. Оглянувшись через плечо, я заметила, что Валентина озадаченно нахмурилась.

— Какие-то проблемы? — спросила она.

— Она застенчивая, — с ухмылкой ответил за меня Эрик.

Если бы взглядом можно было убивать, мой бы уже расчленил его на части.

— Хорошо. — Валентина казалась расстроенной. — Я отвернусь.

Когда она развернулась, я подумала, что мы просто притворимся, что целуемся, но Эрик прижался своими губами к моим, прежде чем я успела хотя бы попытаться высказать свою идею.

Горячая кислота разлилась по моему позвоночнику, желудок скрутился в тугой комок, а сердце воспламенилось. Руки Эрика обхватили мою талию, прижимая меня к своему телу и заставляя почувствовать холодную, твердую плоскость его мускулистой груди, в то время как его рот оставался прижатым к моему. Мой разум помутился, желание попасть под его чары зазвучало в ушах, и на секунду я превратилась в осу, заползающую в