Книга Королева в ракушке. Книга вторая. Восход и закат. Часть первая - Ципора Кохави-Рейни

выражает сожаление по поводу того, что поколение ветеранов требует революционного отношения к реальности, а молодое поколение убегает от этого. Это удивительно, что молодежь консервативней стариков.

Все выкладки Израиля вызывают резкое противостояние большинства членов кибуца и воспринимаются, как предательство. Его обвиняют, во-первых, в искажении фактов, связанных с прогрессом в образовании, во-вторых, в необходимости вернуться к авторитарному образованию. Его обвиняют еще в том, что он хочет превратить образование в метафизическую категорию, в козла отпущения, в некий первородный грех, в нечто, что виновно во всем.

Закрепившись в своей позиции, Израиль обращается товарищам: “В пользу нашего образования следует сказать правду: мы привыкли смягчать противоречия, огибать столкновения, естественно возникающие между воспитателем и воспитанниками, мы не готовы к борьбе за свои принципы, и это следует внедрить в наше образование. Быть может, мы вселили в души молодежи неосуществимые надежды, касающиеся ее самостоятельности в духовном плане, что привело к более сильному в них чувственному развитию. Нам следует укрепить основы образования, чтобы они могли выдержать тяжесть современных условий.

Человек в кибуце воспитывается, главным образом, как материальный производитель. Второй ценностью является политика. Это два столпа, на которых сегодня зиждется кибуц. Отсюда вывод: те, кто верен труду и определенному политическому мировоззрению, и есть истинный член кибуца. Две цели у организованного образования – воспитание индивида, как члена коллектива и развитие самого индивида. Но в системе образования все сосредоточено на первой цели.

31.07.57

Иерусалим

Наоми, маленькая моя жена.

Получил вчера твое письмо. Вечером пошел на концерт. Все было отлично, но изводила жара, и трудно было следить за исполнением виолончелиста из Франции. Все время меня не покидало чувство, что нет тебя рядом, и мы вместе можем слушать и наслаждаться.

Сегодня последний день научного конгресса. Жаркие дни меня утомляют. К тому же, я все время думаю о тебе, днем и ночью.

Сегодня я послушаю лекцию специалиста по кабале и, вообще, мистическим учениям, профессора Гершома Шалома. Он производит хорошее впечатление. Ощущаешь глубокое знание за каждым его словом, – в постановке вопросов, в отсутствии преувеличений, в обилии источников.

Приятно было прослушать лекцию Леи Гольдберг, тем более что тема была мне неизвестна – итальянская поэзия в дни поэта Эммануила Римского.

До встречи,

Твой Израиль

16.08.57

Зихрон Яаков

Дорогая моя.

Здесь так хорошо. Каждое утро жалею, что тебя нет рядом. Лень одолевает меня, боюсь, что поправлюсь.

Прочитал некоторые статьи американских критиков и поэтов, полных оправданий. У современных молодых поэтов Англии и Америки нет даже необходимости оправдываться. И опять в вопросах поэтики ничего не изменилось со времен Платона и Аристотеля, за исключением каких-то мелочей. Зато много тумана и вещей, в которых ум заходит за разум.

С любовью,

Израиль

17.08.57

Бейт Альфа

Дорогой мой человек.

Сижу в нашей комнате и пишу одно из ребяческих моих писем, пытаясь передать свои сны, всю тоску по тебе. Но все завершается одной фразой: я тебя люблю, мы – муж и жена, и у нас чудный ребенок – Йехудит, и по сей день не знаю, как случилось со мной это чудо. И ты сейчас рассмеешься и скажешь – “Действительно, все это для меня ново”. Но мне все равно, что ты скажешь, потому что я люблю тебя. У малышки нашей есть что-то новое: она кусается всеми своими пятью зубками. Врачи говорят, что это игра от любви к тому, кого она кусает, но я замечаю ее агрессивность, и это меня беспокоит. В остальном, она ребенок, как все младенцы – хватает стакан, пытаясь сама пить, любопытна к каждому человеку, дереву, цветку, в коляске хочет лишь стоять на ножках. Вечером не хочет спать, сердится, плачет, и я вожусь с ней почти до восьми часов вечера.

Второй том романа “Саул и Иоанна” растет на глазах. Пишу об истории моей статуи в доме, о котором бабушка говорила: “В глазах ее умерла душа”. Теперь эта статуя стоит на месте языческого бога Триглава, и у его подножья течет река Шпрее и распростерся старый Берлин, и весельчак Нанте Дудль поигрывает на губной гармошке. Ты обещал мне записать негритянский ритм и забыл. Пошли мне его в письме.

В пятницу была у меня дочка Мими. Она полна любви ко мне, к тебе и малышке. Так что я зря беспокоилась.

Как твое здоровье, муженек. Я рада, что тебе хорошо в доме отдыха. В Бейт Альфе невыносимая жарища, и все тяжело вздыхают.

С любовью и объятиями,

твоя жена

18.08.57

Зихрон Яаков

Дорогая Наоми.

Я очень беспокоюсь. До сих пор не получил от тебя ни одного письма. Как ты себя чувствуешь? Как дела у Мими? Помирилась ли ты с ней? Я послал отсюда открытку ей в Бейт Азореа, открытку Веред в Тель-Авив, письмо жене президента. Выполнил все обязательства, став образцом в этом деле, а от моей жены ни весточки.

В пятницу мы группой поехали в поселок художников Эйн-Ход. Ты же знаешь, романтика меня не особенно вдохновляет, особенно, романтика арабского села, грязного по сей день, хотя художники пытаются навести какой-то порядок и чистоту. Повсюду развалины, полуразрушенные дома. Некоторые из них разрисованы в стиле израильского модернизма, не производящего на меня никакого впечатления. Не вдохновляли меня и различные скульптуры, стоящие по разным углам. Посетили “галерею” в одном из отремонтированных арабских домов. Да простит Бог мое невежество, ничто меня не тронуло. В общем-то, нельзя отрицать, что тут сделана попытка создать центр для всех израильских мастеров кисти и резца. Есть тут и дом типа общежития для художников из-за границы, которые приезжают с целью обучать наших мастеров. Мы встречались с одним из них, известным в мире мастером керамики – итальянским евреем по фамилии Луццати. Так как я уже обнаружил в себе непонимание современного искусства, не скажу больше ни слова о выставке его работ, которые он подарил поселку художников. Познакомили нас с курсом по литографии, который ведет преподаватель из академии художеств Бецалель в Иерусалиме.

Не хочется мне ездить на экскурсии. Быть может, лишь на могилу великого филантропа барона Ротшильда.

Забыл тебе сказать, что здесь каждый вечер выступают с развлекательной программой. Но это не разгоняет мою скуку. В основном, здесь публика – мелкие и более крупные чиновники Всеобщего профсоюза Израиля.

Читаю много газет. Моше Шамир выступил против принципов Бен-Гуриона. Что-то произошло с нашим “стариком”. Может, он разочарован слабой финансовой поддержкой Израиля со стороны мирового еврейства. Ведь он требовал от американского еврейства миллиард долларов в течение трех