Книга Канцелярская крыса. Том 1 - Константин Сергеевич Соловьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Щука, принеси ему все это. Время пошло. И знаешь, что, зубастый, – Бойл приблизил к нему свое рыхлое лицо с мягко светящимися самоцветами глаз, – лучше бы ты меня не разочаровал.
* * *
Он уложился в пятьдесят четыре минуты.
Под конец каждая минута казалась ему раскаленным угольком, скатывающимся по мокрой от пота спине. Герти никогда прежде не готовил глазированного лосося с имбирем, лишь читал походя рецепт в какой-то поваренной книге, да и тот толком не помнил. Отчего именно лосось с имбирем первым возник в памяти? Герти постарался убрать этот вопрос в дальний угол полки с накопившимися вопросами. Когда-нибудь эта полка переполнится, но сейчас было не до того…
Щука, все еще трясущийся, обеспечил ему кухню, закуток за стойкой, где можно было кое-как расположиться, и предоставил все заказанные ингредиенты. Оливковое масло оказалось мутным, будто его сцедили из работающего двигателя, а лосось, несомненно, был свежим, но где-то дня два назад. Несмотря на это, Герти надеялся, что ему удастся состряпать что-то съедобное. Разумеется, на кулинарный шедевр он не рассчитывал. Однако люди, склонные поедать рыбу исключительно в вареном, жареном или копченом виде, могут найти вкус даже незатейливого рыбного блюда достаточно интересным. Собственно говоря, только на это Герти и полагался.
Ведь больше полагаться было не на что.
Он приготовил маринад, смешав соевый соус с натертым имбирем, чесноком и сахаром. Смесь вышла не очень аппетитная, но вполне пикантная, а большего сейчас и не требовалось. Герти тщательно пропитал мясо лосося, поймав себя на том, что касается рыбы с величайшей осторожностью, как если бы ставил химические опыты с цианистым калием. Залитую маринадом рыбу стоило бы поставить в ледник на час или два, но Герти знал, что столько времени у него нет. Ограничился получасом.
Бойл со своими подручными-рыбоедами неотлучно находился здесь же. За манипуляциями Герти они наблюдали молча, и от этого молчания пальцы Герти делались неловкими, деревянными, как у юного пианиста на первом концерте. Впрочем, за все время не прозвучало ни единого замечания, раздавалось лишь сосредоточенное сопение. Герти заметил, что наблюдают за ним с явным неодобрением. Судя по всему, собравшиеся здесь люди не понимали, зачем нужно портить хорошую рыбу, да еще и столь затейливым способом. В их глазах приготовления Герти выглядели едва ли не святотатством.
Щука разжег печку и стал поддерживать постоянный жар, а Герти, вооружившись плошкой, время от времени поливал скворчащее на противне мясо маринадом. Как ни странно, все шло поразительно удачно, как для первого опыта. Мякоть не разваливалась, не пригорала, не распространяла неприятного запаха. Совсем напротив, она покрывалась аппетитной и упругой розовой корочкой, а пахла так, что даже мрачные головорезы Бойла стали беспокойно шевелить своими не единожды переломанными носами. Что же до Герти, его передергивало при одной мысли о том, что этого лосося можно употребить в пищу. Слишком свежи были воспоминания, в которых его сущность плескалась в бездонном море, лавируя между водорослей и пуская пузыри.
И в которых ворочался в своем новом ложе Стиверс.
– Готово, – сказал Герти через силу, водружая глазированного лосося с имбирем на единственное относительно чистое фарфоровое блюдо, найденное Щукой. – Приятного аппетита, джентльмены. Не глотайте сразу, еще горячая.
Рыбу он разрезал сам, ровно на семь частей – по числу находящихся в притоне людей за вычетом их с Муаном. Но Бойл не спешил подцепить вилкой кусок.
– А ты сам? – спросил он, пристально разглядывая лосося. – Разве ты не хочешь отведать собственной стряпни?
– Н-нет, спасибо, – улыбнулся Герти, чувствуя, как у каждого волоска на его голове отрастает ледяной корешок.
Глаза Бойла медленно поднялись на него.
– Брезгуешь, значит? Или боишься?
– Вовсе нет, – поспешил сказать Герти. – Я никогда не пробую то, что готовлю. Такой у нас, специалистов по рыбной кухне, принцип.
– Ну да?
– Если я буду пробовать все, что приготовил, у меня через два дня прорежутся жабры.
Шутка была сочтена уместной, рыбоеды захохотали. Даже Бойл улыбнулся.
– Ладно, рискнем отведать твоей кухни, зубастый. Стоять! – Слишком много вилок и рук потянулось одновременно к исходящему аппетитным паром куску лососины. – Без спешки, а то на наживку пущу. Вы двое есть не будете. Просто стойте и смотрите. И пушки держите под плавником, значит. Если с нами чего случится не то… В общем, позаботьтесь о наших гостях. Ты ведь не против, специалист по рыбной кухне?
– Я? Нет. Отнюдь нет. – Герти едва не застонал. План его, похоже, не удался лишь в самой малой своей части, но и этого хватило, чтобы непоправимо нарушить его ход. – Угощайтесь.
Через полминуты блюдо было пустым. Рыбу сначала ели осторожно, пробуя на зуб как причудливый и даже подозрительный плод. Но настороженность почти мгновенно сменилась алчностью. Герти слышал, как хрустели тонкие лососевые кости, перемалываемые желтыми зубами головорезов.
Сам Бойл подавал им пример, только ел аккуратнее, с видом прирожденного гурмэ[105] промакивая лоснящиеся жиром губы салфеткой. Кажется, он и в самом деле понимал толк в рыбе. Не прошло и минуты, как его прихватило. Герти, наблюдавший за едоками, заметил это сразу же. Взгляд Бойла сделался еще более затуманенным, чем обычно, челюсти стали двигаться медленно и неритмично. Под конец он и вовсе замер в полной неподвижности прямо над блюдом, уставившись невидящим взглядом в стену. В схожих позах застыли и его головорезы.
Паралич. Наркотический сон. Безумный транс, в котором человек воображает себя рыбой.
Удивительно быстро их проняло. Герти вспомнил свою собственную рыбную трапезу. Его швырнуло в мысленный океан через добрых полчаса после того, как он отведал злосчастной корюшки. Может, мякоть корюшки обладает менее выраженным эффектом, чем лососина? Или все дело в температурной обработке? Он не был уверен в том, что хочет разбираться в подобных нюансах. Откровенно говоря, единственное, в чем он был полностью уверен, так это в том, что хочет оказаться снаружи, выскользнуть из притона незаметной серой рыбкой.
Но он сразу понял, что сбыться этому не суждено. Те двое, которых Бойл оставил на страже, отнеслись к своему поручению со всей серьезностью. По крайней мере, стволы их револьверов уверенно глядели на Герти и Муана, ни на миг не отворачивая в сторону. Замышлять побег при таких обстоятельствах было бы чистым безумием. Герти вовсе не был уверен в том, что сумеет выхватить револьвер так быстро, как делают это, судя по слухам, шерифы в Новом Свете. Что же до Муана, его вообще не приходилось брать в расчет.
