Книга Клинок Богини, гость и раб - Анастасия Машевская

– Слушаюсь.

Через два дня без малого три тысячи северян вгрызлись в земли Ююлов, отбив две смежные приграничные заставы.

Вопреки многочисленным протестам полководцев, в особенности Гобрия, вопреки неугомонным советам пойти штурмом на центральную крепость в северной провинции Ююлов, Бансабира молниеносно повела войска к четырем другим фортам, окружавшим главную цитадель здешнего знаменосца. У командующих было множество доводов: высокий боевой дух солдат, недавно пополненный провиант, которого в любом случае надолго не хватит, возможность, захватив «мать гнезда», подчинить весь улей – Бану отвергла все. Совершая двухдневные переходы за один, почти не давая отдыха ни себе, ни другим, она атаковала подряд четыре небольших укрепления, жители и защитники которых, сильно уступая в силе, бежали в цитадель своего сюзерена.

– Ну, чего вы добились? – устало спросил Гобрий, когда Бану впервые дала продых в последнем из фортов. – Довольны? Теперь город и владения местного вождя укреплены настолько, что нам с нашими неполными тремя тысячами их вообще не взять!

– Разве? – спокойно спросила женщина. – Знаешь, Гобрий, биться с теми, кто выбрал стоять насмерть, защищая свой дом, – одно, а биться с теми, кто сбежал в укрытие, оставив земли врагу, – другое. Никогда не говори северному волку, что он не нагонит добычу. Не веришь в меня – так хотя бы помалкивай и не позорься.

Гистасп беззвучно ухмыльнулся. Движением брови танша велела командующим выйти. С распахиванием полога в шатер заглянуло яркое утреннее солнце.

– Юдейр, – обратилась к оруженосцу. О том, что в шатре остался еще и телохранитель Раду, кажется, никто не помнил.

– Госпожа?

– Скажи, ты понимаешь, почему я приказала взять именно эти четыре заставы?

Юдейр улыбнулся глубоко в сердце и кивнул:

– Потому что, убегая, люди берут самое ценное – детей, кое-какие пожитки и немного еды на первое время. Остальные запасы достаются атакующему, а в главной крепости обороняющегося добавляется несколько сотен голодных ртов.

Бану неслышно вздохнула, растягивая выдох. Ну, разве может она позволить этому юнцу хоть немного сомневаться в собственной верности ей?

Указав на оруженосца раскрытой ладонью, Бансабира прокомментировала:

– Иногда я задаюсь вопросом: как с таким соображением Гобрий дослужился до командующего армией?

В полдень того же дня Бану сидела уже в приемной зале захваченной крепости, по обыкновению закинув ноги на стол. Пристально разглядывая, прокручивала меж пальцев древко стрелы. На днях патруль разведки отправил ценное сообщение, а заодно и мертвого сообщавшего из числа оранжевых. При гонце, судя по отзывам карателей, нашли письмо. Дабы до конца не обманывать ожиданий врага, Бансабира отправила в главную ставку Ююлов другого гонца – из своих, переодетого, с совершенно иным посланием. А вот жалостливая мольба осажденных о подкреплении осталась у Бану на руках.

Поднялась, вышла на улицу. Солнце грело сильнее, чем за весь прошедший месяц; в воздухе пахло приближающейся весной.

Бану направилась в местную кузницу. Стоило войти, как два десятка мужчин, оборвав смех, но все еще улыбаясь, повскакали с мест.

– Тану! – бодро приветствовал старший кузнец. Бансабира оглядела увальней – крепкие, как ни крути, крепкие и живучие. Закатанные рукава многократно перелатанных рубашек обнажали загорелые от переходов громадные руки с налитыми венами предплечий. Таким кулаком убить недолго, подумала Бану. Всесильная Шиада, ну на что, на что надеются все эти Шауты, Ююлы, Наадалы и прочие ясовцы с юга и из центральной полосы страны? Любой враг, с которым можно сразиться, раскрошится под ударами таких рук.

– Чем можем служить?

Бану подняла перед собой стрелу:

– Сделаете таких же еще сотни три?

Кузнец взял у госпожи острие и быстро оглядел.

– Делов-то – перековать наконечник да самую малость подправить оперенье. Выполним, госпожа! – заверил кузнец.

– И нужно еще около двухсот доспехов и мечей, один в один как у рыжих.

– Не беспокойтесь, тану. – К старшему кузнецу подошел громила немного младше и уверенно положил собрату ладонь на плечо. – Сделаем в лучшем виде, так быстро, как сможем.

– Хорошо. Обратишься к главному каптенармусу, – велела старшему кузнецу, – он выдаст необходимые образцы. К тому же на здешних складах есть некоторый запас железа. Не хватит – переплавьте добро, отнятое у алых.

– Не тревожьтесь – мы свое дело не хуже знаем, чем вы свое! – с довольной рожей отозвался тот, что помладше.

Взметнув бровь и едва улыбнувшись, Бану простилась:

– Тогда рассчитываю на вас.

– Тану… – В покой, занятый госпожой, постучав, вошел Одхан с несколькими свертками. Вслед за ним еще пара ребят с кипой бумаг. – Мы тут кое-что нашли. – Подчиненные взгромоздили документы на стол танши. – В основном какие-то письма, расходные книги, местные жреческие записи об урожаях и новорожденных в некоторых семьях. Словом, ничего важного, но, быть может, что-то вам пригодится.

Бану недоверчиво покосилась на выросшие перед собой стопки писанины. Да уж, как ни лень, не отвертишься, придется все перебрать – и впрямь, возможно, попадется что-то стоящее. Судя по всему, времени займет немало.

Бансабира поверх бумаг взглянула на Одхана со свертками, старательно скрывая усталость и сохраняя деловитость. Светлая женская бровь поднялась в немом вопросе.

– Ах да, самое главное. – Одхан шагнул вперед, протягивая документы. – Они хранились отдельно и были запечатаны. Правда, никто из нас не смог разобрать, что тут написано… – Подчиненный виновато отвел глаза. Было бы отчего, подумала Бану. Охранников она выбирала явно не для бумажной работы. – Мы подумали, что вы точно разберетесь. Полагаю, здесь изложено что-то важное.

Бансабира, слегко хмурясь, ловко сдернула кольцо, удерживающее один из рулонов, развернула, прочла несколько строк, после чего неожиданно легко усмехнулась.

– Ты прав, – подняла глаза на Одхана. – Это и впрямь что-то важное. Опросите пленных, есть ли среди них те, кто знаком с этими текстами. Тех, кто может читать их наизусть, переведите на особое положение.

Одхан кивнул, но уходить не торопился.

– Ну, госпожа, – отозвался боец смущенно, – мы ведь не знаем, о чем они.

– Действительно. – Видимо, правда устала, раз упустила столь очевидное. – Это ласбарнский, – помахала она бумагой. – Легенда о бегстве царицы Ниссы, кровной дочери Богини Возмездия, от жреца, который возжелал ее против воли. Знаешь такую?

Одхан помотал головой.

– В общих чертах, если позволите, – подал голос из-за спины телохранителя один из воинов. Получив согласие Бану, молодой мужчина продолжил: – Нисса любила отдыхать от забот царства в тени оазисов, которые Праматерь раскинула вдоль северного побережья Ласбарна. Царица славилась неземной красотой, отчего говорили, что всякий взглянувший на нее ослепнет от великолепия этой женщины, а всякий слепец – прозреет. Поэтому обычно она путешествовала в закрытом паланкине и с большой охраной. Когда царица сбрасывала одежды, чтобы освежиться в водах, воины становились плечом к плечу, поворачиваясь к владычице спиной, чтобы никто ненароком не подсмотрел и не приблизился к прекрасной. – Начальная робость постепенно выветривалась из голоса солдата. Даже несмотря на то, что обернувшийся Одхан смотрел на него так, будто видел впервые. – Поэтому, завидев любого путника издалека, они начинали бить клинками о щиты и топать, чтобы отвадить непрошеного гостя. Но однажды на одном из таких оазисов царицу увидел наделенный далеким зрением жрец Праматери. Не поверил видению и вознамерился воочию, без колдовства, посмотреть на царицу, чтобы убедиться, что Праматерь не шутит над ним. Его не отпугнул грохот оружия царицыных охранников, и, подойдя ближе, он чарами усыпил их всех. Когда ему предстала царица, он не ослеп, но до того безумное желание овладело друидом, что он не смог контролировать своих чувств и решил похитить Ниссу, чтобы сделать возлюбленной.