Книга Мой милый Фантомас (сборник) - Виктор Брусницин

— Вот видите.

В результате такой комбинации Артем стал торговаться, ссылаться на чрезмерную любовь к одиночеству и уже попросил от него отслониться, но собеседник поймал его или свой характер. И так он растлил костровскую сущность, что родилась идея продолжить собеседование. В итоге недавно вставший и отряхнувшийся рассказал подряд несколько трагедий жизни. Вот из каких слов, например, они состояли.

— Они же тугие, — делал очередную повесть мужик о народностях Севера, — кроме водки и кулака ничего не понимают. Анекдоты про них — недаром… А вот шкодно, водки врежет и бабу подавай. У меня хант один, приятель, Макаром кличут. Забавный мужик — голова босиком, я первый раз среди представителей такого встречаю. Очень свои уважают его за это… Так вот, в стойбище приеду, спирт, понятно, везу. Он лакнет и за бабами носится. Ему что жена, что сестра — без разницы, гоняет по юрте. Те визжат, отбиваются. Как-то вхожу в киндейку, он какую-то поймал, ну и… понужает. Слюна бежит, глаза закатил и быстро-быстро. Кролик, одна масть. Я лыжиной перетянул, он пал и спит, как младенец. Улыбается — жизнь.

— Ты, что ли, потомственный охотник? — с глубоким интересом спрашивал Артем.

— Откуда! Батюшка кроме кухонного ножа оружия в руки не бирывал. Судьба.

— И как тебя угораздило?

— Любовь.

— Любовь?

— Она, сволочь.

История там случилась расхожая. Жена спуталась с другим, Топор устрадался… «Меня все Топором кличут, даже дите родное. Историю про то, как по реке плывет Топор до станции Кукуево, знаешь? То про меня… А вообще, я Топорков». Доходило до того, что он втроем жить предлагал, даже и без телесных притязаний. «Дуростей наделал не меряно».

— Значится, от тех страданий идет у меня месячный запой. Дым и туман… Вот оказался я подле дома одного знакомого парня и, думаю, зайду, потому как флакон карман давит. Тук-тук в дверь. Выглядывает бабуля вполне опрятненькая и соболезнует относительно отсутствия присутствия. От дыма смелею: «А надолго ли отсутствие и нельзя ли подождать существо, потому как скучаю?» Отчего же не подождать, опрятствует бабуля, вот стул, мил человек… Значит, начинаем беседовать о жизненных перипетиях, и вставляю такую фразу: «Жмет у меня в пиджаке, уважаемая, некий сосуд, и не прикоснуться ли нам к влаге для сокращения ожидания». Бабулька на такое резюме хлесть на стол малую закусь да порожние рюмочки. Организованная женщина, радуюсь я… Тем временем, звенит телефон и докладывает ожидаемый, что задержится до утра… Я, было, загрустил и от грусти рюмочки-то загружаю. А бабулька все соболезнует. И вот от загрузки, а пуще от сердечной тоски дым все сгущается и сгущается, и в дыму-то, различаю, некий бес мельтешит и каверзные рожи корчит… Другим словом, начинаю наблюдать, что выделяются из моего рта фразы самого непристойного содержания, а именно, пускаюсь я объясняться бабушке в страсти… Не стану пересказывать всю коллизию, только очухиваюсь утром и вижу, что лежит со мной в постели голый организм шестидесяти с гаком годов. Ну, кубарем, дело понятное, из расположения удаляюсь, и душевное недомогание переживаю… Да и бог бы с приключением, кабы забытью отдать — только бес, оказывается, парень дотошный. Иду я по улице и помимо прочего испытываю жуткое телесное страдание, а денег — грош. Вот, вижу, кучкуются подле магазина пара синюшных мужиков явно с той же хворью. Прежде-то подобного мне и в ум бы не пришло, а нынче бес руководит — взываю к содружеству. Наковыряли мы втроем на лечебную посудинку и, стало быть, очищаемся. Тут от минутного душеугодия и возьми меня идея поведать о рандеву. Посмеялись мужики, посочувствовали, да и разошлись по сторонам… А слух тем временем по околотку пополз, видать, мужики эти руку приложили. И кто меня ни встретит, тут шуточки типа: «Слушай, тут Николина бабка подле женской консультации терлась. Когда на крестины приходить?» Шутки шутками, только приходит раз сам Никола и без рассуждения кулаком в рожу тычет. А там и жена при нечаянной встрече гневничает: «Как я могла с таким ублюдком пять лет прожить? Еще, дура, рассуждала — может вернуться, сохранить семью». От всех этих душевных распрей и убёг. Мне один охотник кондовый подвернулся, он постоянно на сезон в тайгу уходил. Три месяца с ним — подучился, а потом уж один. Первый раз через два года домой воротился, а после того второй раз через год езжу.

Упомяну еще: казалось бы, беги да по сторонам не зырь. Так и здесь человечьего не достиг. Не иначе от тех сексуальных передряг и мстительного самочувствия приходит мне перед побегом окаянная идея. Даю в газету интимного содержания, причем от имени моей благоверной, дословно следующее объявление: «Определяю по вкусу спермы пол, способности и даже судьбу потенциального ребенка. Период зачатия после анализа — полгода». И прикладываю номер хахаля, у которого она теперь живет. Вот тебе, думаю, гад, знай, какую змею содержишь. Так что вы думаете! Когда через два года бывшую встретил, показывает на иномарку и благодарит: с объявлением, дескать, ты шибкую вещь умудрил. Да еще комиссионные сует: на, выпей, может, еще чего толкового надумаешь. Хахаль-то на все сто расторопный оказался.

— Но как одному прожить, четыре года? — дивился Костров.

— Зачем одному? — пояснял тот. — У меня собак до пятнадцати штук доходило. А потом Машка, медведица.

Славный денек

Случаются дни изумительные. Один такой храню сердечно и поделюсь предметом с великой отрадой.

Началось с того, что я забыл, как зовут жену!.. Жил тогда с Лариской, и по этому случаю встал в одно воскресное утро с отчаянного батога. Приспичило мне к ней обратиться и бэнц — забыл как зовут. Совершенно натурально! Состояние и так скверное, да еще подобное приключение. Испугался, прямо скажем — не горячев ли. Сижу, значит, перепуганный и предпринимаю усилия — ни зги! Стану, думаю, перебирать имена и непременно сверкнет. Ковыряюсь — ни черта. Приуныл было, но другая идея пожаловала: пойду к соседям, спрошу. Понимаю, что надо какую-то притчу изготовить, однако ничего в голову не прет. Тут супруга в комнату заходит. Обрадовался: слышь, Лорик, запамятовал как тебя величают и намерен у людей узнать — помоги просьбу обосновать… Уместить есть, композитор Александр Бородин описывает равное — неплохая компания.

Однако следуем дальше. Восстановился, выходит, душевно, веду порядочный образ жизни. Стучит сосед. «Слышь, Вить, помоги шифоньер в квартиру затащить».

— О чем, вообще, дискуссия, — горячо встаю я.

На площадку перед квартирой мы его благополучно затащили и поставили, дабы унять естественное сердцебиение. Уняли. Наклонились к старту перед финишем. И угораздило меня взяться немудро. Впереди расположился Коля, я сзади. Ухватился левой рукой за низ торца, а правой за боковину. Незадача случилась в том, что дверцы шкафа находились слева, чтоб контролировать их, за боковину и следовало браться слева. Как вы уже понимаете, как только мы подняли вещь и ее несколько качнуло, дверцы пошли открываться. Коля, поскольку он стоял спиной к предмету, вообще ничего сделать не мог. Я тоже, поскольку руки расположил крайне неудачно. Центр тяжести начал неукротимо смещаться. Я в экстазе испуга подсунул голову под открывающуюся дверку и пытался как-то остановить падающее сооружение, но где там. В итоге шифоньер с отменным грохотом рухнул. Отличная вещь превратилась, прямо скажем, в хлам. Коля сунулся меня утешать, однако заполучил, прямо скажем, неважнецкий овал глаз.