Книга Из серого. Концерт для нейронов и синапсов - Манучер Парвин

Но почему? Я не теолог и не психиатр, но иногда я думаю, что первородный грех, с которым должен справляться человек, – это на самом деле первородный грех Бога! Бог проецирует себя в нас. Человек придумал Бога, чтобы винить Его в создании человеком дьявола! Возможно, Бога не следует винить за то, что создал человек! Разве стихотворение отвечает за землетрясение?

Моя медитация переходит в хандру. Я ворочаюсь, поворачиваюсь в одну сторону, в другую, снова и снова и с каждым поворотом мне всё больше и больше не хватает Джульетты. Я выпиваю стакан вина. Я жую фисташки. Я пытаюсь читать журналы, которые уже читал. Но всё, что я вижу, всё, что я чувствую, всё, чего мне не хватает, – это Джульетта. Я ору на свой холодный камин, словно это оракул, через которого Бог исполняет желания:

– Я хочу вернуть свою Джульетту! Я хочу мою Джульетту! Джульетту!

Я кричу это так, словно Джульетта мертва. Словно чувство вины и похоть тянут за верёвку, обвязанную вокруг моей шеи, чтобы и меня тоже убить.

Я сгораю от желания услышать от неё хоть слово, получить одно прикосновение, один поцелуй, почувствовать, как её шелковистая горячая кожа прижимается ко мне, скользит по мне, поглощает меня и поджигает меня – пусть даже это будет адский огонь. Сколько я могу держаться от неё подальше и убеждать себя в том, что это правильно? Сколько времени она ещё будет терпеть мои оправдания? Мои настоящие затмения? Через сколько она устанет от меня? Пожалуйста, поверьте мне, что я не просто вожделею тело Джульетты. Я вожделею её душу, её улыбку, её голос и её заботу.

– Да будь проклята правильность! – кричу я. – Да пусть будут прокляты моя совесть и сознательность!

Я хочу съесть солнце, словно это апельсин, и проглотить невероятный жар.

Я не знаю, что мы все, добрые американцы, делаем, чтобы сбежать от бешеного, зловонного, падшего Рая, который мы создали. Я включаю телевизор. Я нахожу Ларри Кинга, чтобы посмотреть обсуждение тридцатилетней годовщины со дня смерти Элвиса Пресли. Но я вижу только людей в оранжевых комбинезонах, которые сидят на оранжевых стульях и смотрят строго вперёд, как зомби с оранжевыми лицами: Эндрю, доктор Х, Ашана Васвани, Элизабет, Джульетта. Ферейдун Пируз, дюжины и дюжины людей. Даже ЗЗ по той или иной причине.

Я хватаю прибор дистанционного управления и жму на кнопку отключения так сильно, как только могу, как террорист, взрывающий бомбу. Я бросаю прибор дистанционного управления подальше, на другой диван, надеясь на мягкую посадку. Я отправляюсь на долгую прогулку, чтобы прочистить голову.

Я возвращаюсь и после того, как поглощаю тарелку разноцветных ягод, чувствую вдохновение, чтобы снова поработать над своей поэмой-наследием. О, сила прогулки, о, сила ягод!

Я устраиваюсь перед компьютером. Сегодня вечером я наконец напишу свою Книгу Бытия – версию, вдохновлённую открытиями наших времён. Почему бы мне не попробовать? Разве не мои предки, зороастрийцы из древней Персии, придумали первую версию бытия? В любом случае моя версия – не моя, а в большей или меньшей степени коллективная версия человечества. Я представляю Туатару[61]. Я понимаю, что хотя она невероятно умна и опытна, тем не менее она немного знает о современной науке. Я пишу следующее:

Поэма-наследие

Часть вторая: Новая Книга Бытия

2.1.

Я яйца поглощаю жадно,

Что Туатара мне даёт,

Посетовав, как беспощадно

Холестерин сосуды рвёт…

– Не беспокойся! – улыбаясь,

Трёхглазый ящер говорит. —

– Ты можешь есть не опасаясь:

Никто здесь сердцем не хандрит.

– Про ВИРУС слышала, наверно?

Он убивает всё подряд,

Спасенья нет от этой скверны

Всему живому. Это – яд.

2.2.

И странно, сколько слов полезных

Нам дали римляне, назвав

Плохих понятий ими бездну,

Обозначенья бедам дав…

– Плохое породит плохое,

Разве не так? Давай, Пируз,

Своё сознание глухое

Освободи от тесных уз…

2.3

И Туатара, хмурясь мрачно,

Ложится на песок опять.

– Так ты словами озадачен?

Меня заставили рыдать

Твоей империи словечки:

«Технолизация» и «стресс»,

И даже мне, холодной вечно,

Их яд уже в печёнку влез.

2.4

Взволнованно, в плену интриги,

Словарь листаю: где ответ?

«Технолизация»? Но в книге

Такого слова просто нет!

– Ну, – мне рептилия, жеманно

Пожав плечами, говорит, —

Тебе, быть может, это странно,

И в словаре сей смысл скрыт,

Но этот монстр пятисложный

Как раз и губит всё вокруг,

И лишь его тебе, возможно,

Бояться надобно, мой друг.

2.5

– Откуда ты всё это знаешь? —

Я удивляюсь. – Здесь, в раю,

В уединеньи пребываешь…

– Но третьим глазом я смотрю! —

Мне Туатара отвечает.

– Рудиментарный этот глаз

Нюансы точно подмечает,

Мне он помог и в этот раз.

Твой самолёт разбит на части.

Боюсь, метафоры точней

Мне не найти. Грядут несчастья,

Увы, в судьбе планеты всей,

Пока не будете мудрее…

Уж если САПИЕНСЫ вы,

Станьте разумными быстрее,

Иль не сносить вам головы.

Пируз, ты знаешь, здесь живу я

Наверно, миллионы лет…

Прервал беседу я живую:

– Но это невозможно, нет!

2.6

– Живёшь здесь миллионы лет? Но как же?

Жить на планете долго так

Мафусаил не смог бы даже…

В ответ рептилия: – Чудак!

Ты слышал про Адама, Еву,

Про райский сад…? Что в том саду

Змей грелся, обвивая древо…

Что – жизнь, Пируз? Скажи, я жду.

– Жизнь – это анти-энтропия.

Про-энтропия – это смерть…

– Зачем мне сложности такие?

Как можно проще мне ответь.

– Ну, хорошо, отвечу кратко:

При жизни атомы всех тел

В особом собраны порядке,

И у порядка есть предел.

А энтропия – это мера

Износа атомных скульптур…

И разрушает смерть, к примеру,

Связь атомов внутри структур…

2.7

– Об упомянутом же змее,